Хозяйка леса

— Наше управление согласилось на рубку под чьим-то нажимом. Зайцев — человек мягкий, хотя он хороший производственник. Наше лесничество понимает, что такое дисциплина на производстве… но, Павел Антонович, завтра Любомиров начнет рубку. — Анастасия Васильевна поняла, что она не говорит, а кричит, что с ней случалось в те редкие минуты, когда нервное напряжение достигало предела и ее душевное состояние было близко к отчаянию. Она вдруг спохватилась и стала извиняться.

— Ничего, — спокойно сказал Кованен, глядя ей в лицо.

Она вдруг явственно почувствовала в его голосе скрытые нотки сочувствия и понимания. Это придало ей сил.

— В лесничестве меня ждут наши. Они послали меня к вам.

Анастасия Васильевна встала, ждала, что скажет Кованен.

— Хорошо. Я сегодня же поговорю с Николаем Алексеевичем, — сказал Кованен и протянул ей руку: — До свиданья.

Любомиров мял темными узловатыми пальцами телефонный шнур, кричал охрипшим голосом в трубку:

— Где же я возьму? Шестнадцать тракторов на ремонте в Петрозаводске! Вы что, с луны свалились! Без ножа режете меня! А? Что? Куда смотрит технорук? Где Куренков? Какого дьявола они разрешают перегружать трактор?..

Кованен вошел в кабинет, когда Любомиров закончил разговор по телефону и вытирал платком вспотевший лоб. Его кожаное пальто свисало со спинки стула. Коричневая кожа пальто давно потеряла свой первоначальный цвет, потрескалась, краска местами осыпалась, но хозяин ни за что не хотел с ним расстаться, летом носил вместо плаща, а зимой вместо шубы, пристегнув на пуговицы меховую подкладку.

— А, Павел Антонович! — устало кивнул Любомиров. — Садитесь, поговорим. Какие новости привезли из района?

Кованен сел. Держался он прямо, белый подворотничок туго облегал его загорелую шею.

— Николай Алексеевич, что за история со Святозером?

Живой, острый взгляд Любомирова изучающе прошелся по лицу парторга, недобрая усмешка скользнула по губам:

— Самоцветова пожаловалась? Успела? Но из ее атаки ничего не выйдет. Нам разрешили. Лесничеству дано задание подготовить участок. Все ясно. Вы, Павел Антонович, ее не слушайте.

Кованен слегка повел тонкой бровью и невозмутимо продолжал:

— Но лесники категорически отказываются делать отводы.

Любомиров уперся ладонями в стол, как бы собираясь встать, заговорил с нарочитой беспечностью:

— Не хотят? А мы и просить не станем. Оформим отводы после рубки. Никуда они не денутся. Святозерский участок нас выручит, вытащит из временного прорыва. Сосняк там великолепный. Чего ему зря трухлявиться… Ну, что было на конференции?

— О конференции после, Николай Алексеевич. — Кованен убрал со лба непокорную прядку волос. — Как нам быть с лесниками? Может, не стоит трогать приозерный лес? Доводы у Самоцветовой серьезные. С ними нельзя не считаться.

Из-под клочкастых бровей Любомирова насмешливо блеснули глаза:

— То-то-те! Я гляжу, Павел Антонович, лесная царица тебя околдовала. Не поддавайся ее чарам. Она — баба с характером. Любит поставить на своем.

Кованен пропустил мимо ушей шутку директора. Лицо его оставалось строгим, спокойным.

— Николай Алексеевич, лесничеству точно известно, что управление лесного хозяйства протестовало, но наш трест сумел как-то добиться разрешения на рубку. Очевидно, в министерстве сельского хозяйства, когда давали согласие нашим трестовским работникам, просто не задумались серьезно над тем, что такое защитный лес. Мы не должны воспользоваться их ошибкой.

Любомиров с трудом подавил закипавшее в нем раздражение:

— А Пудож? А Суоярин? Тоже ошибка? Рубят в запретных полосах, значит, можно. А нам с тобой тужить нечего. Не обмелеет Святозеро за каких-нибудь полсотни лет, а там новый лес вырастет и прикроет. Ну, что тебя так тревожит? Разговоры лесников? Но ведь сам хозяин — директор лесхоза — не возражает против рубки. А он больше нас с тобой понимает в лесоводческом деле.

— Самоцветова говорит, что Зайцеву жалко отдавать Святозеро. Он ездил в управление, хлопотал, но не сумел на своем настоять.

Любомиров вместе со стулом отодвинулся от стола, сердито уставился на Кованена, заговорил быстро, слегка заикаясь:

— Ты ей верь, она наговорит! Задалась целью ставить нам палки в колеса. Управление для нее ничего не значит. Трать на уговоры и реверансы дорогое время, когда у нас без лесничества своих дел — гора! Бульдозер с ремонта не вернулся, ус прокладываем вручную, оттянули людей с лесосеки, а трест наседает, требует развернуть заготовки во всю силу. Нам каждый час дорог. Будет она делать отводы или не будет — ее дело, а мы завтра начинаем рубку.

Любомиров долго чиркал спичкой по коробке, пока зажег. Курил нервно, роняя искры на бумаги. Кованен поставил перед ним пепельницу. Молчание затянулось. В кабинет заглянула Стрельцова и тотчас же скрылась за дверью. В приемной слышались приглушенные мужские голоса.