Хозяин Марасы

Беззаботный и весёлый голос плохо вязался с нервным взглядом. Можно было решить все проблемы, прекратить недомолвки и подозрения, сказав три слова. Три простых, мать его, слова! Но одновременно с этим три проклятых слова породили бы проблему ещё большую. В конце-то концов, она знала, он всё знал, оба прекрасно понимали происходящее, так зачем надо было озвучивать это?

Хорошо, не говори, – девушка покладисто кивнула. – Предлагаю вечером посмотреть «Карты, деньги, два ствола». Думаю, это будет подходящим фоном для работы над иллюстрациями к детской книге.

Представляю, что ты нарисуешь, – Игнат подмигнул ей и добавил. – И мне нравится твоя идея! О, наша бодрая жоповёртка возвращается. Ma cherie, живо закуривай и делай вид, что любуешься чахлыми деревцами. А то она не поймёт, почему ты пялишься в никуда и размахиваешь руками.

Лерка! Опять дымишь? – Лена, увидев тонкий завиток дыма, гаркнула так, что Лера едва не проглотила только-только зажжённую сигарету. – Говорила я тебе – бросай эту дрянь. Ни здоровья, ни дыхалки. Что ты будешь делать, если за тобой маньяк погонится?

Сексуальный, или не очень? – невинно спросила та, делая очередную затяжку.

Тебе бы всё хиханьки, да хаханьки!

Лена – распаренная, жаркая, порозовевшая от бега – стояла, уперев руки в бока и с укором глядя на свою почти что родственницу. Да, свадьбу с Федькой они опять перенесли, решив дождаться решения квартирного вопроса, но воспринимать глупышку уже как члена семьи это Лене не мешало.

А я говорю серьёзно. Это меня Федька с работы встречает, а ты? Он жаловался, что ты часов до девяти в своём музее засиживаешься. И, между прочим, тебе за переработки не платят!

Ленок, давай уже пойдём, а? Мне работать ещё, да и сегодня моя очередь готовить ужин. Надо будет реабилитироваться после неудачи с пловом и приготовить лагман.

Ладно, пойдём, хозяюшка! – Ленка сдалась и не стала с ней спорить. Ей самой ещё надо было приготовить что-нибудь для Федьки, у которого был сегодня рабочий день. И, скорее всего, это будут пельмени с бульоном и грибами, как обычно.

До самой середины октября Лера крутилась вспугнутым кабанчиком, успевая лишь иногда повизгивать от усталости. Наступили холода, изгладив из памяти образы светлой и яркой осени, оставив лишь цель и маниакальное желание её достичь. Оранжевый бомбер сопровождал свою хозяйку уже не только во время вылазок на природу – по утрам даже в нём бывало зябко. Единственным, что напоминало о разговоре с рыжей ведьмой, как звал Таню Игнат, были всё-таки сделанный рисунок и заколка. Тяжёлое старое серебро переплеталось ветвями и листьями, между ними лежали «ягодки» из зеленовато-жёлтого халцедона, а длинный язычок, которым женщина тогда царапнула голову, был сделан в виде узкого ивового листа. Заколку Лера прятала в ящике с бельём и больше никогда не надевала. Не хотелось никому показывать и объяснять, откуда она взяла подобную красоту, явно антикварную и очень дорогую.

Приближение зимы заставляло торопиться, работать, тратить свободное время на отстаивание очередей в ОВИРе и сбор документов. Родителям Лера врала, что задерживается на работе, так как в декабре готовится новая выставка в музее. На работе она отговаривалась проблемами с родителями и дорабатывала свои часы уже после закрытия, иногда уходя домой в одиннадцать часов. Понимая, что без дополнительной мотивации молодой специалист не будет сидеть на копеечной зарплате, ей шли навстречу и спокойно отпускали заниматься своими делами. Пусть хоть вообще не появляется, главное, чтобы работа была сделана! И всё своё свободное время Лера тратила на подработки. Иллюстрации к детским книгам, портреты на заказ и макеты вывесок для торговых точек – она хваталась за любую шабашку. За месяц, прошедший с момента встречи с Таней, ей удалось получить денег раза в три больше, чем обычно. Но этого всё равно было мало! Квартплату, помощь родителям, закупку новых расходников для работы и еду ещё никто не отменял. Всё реже и реже девушка могла позволить себе праздно посидеть с книгой в любимом старом кресле, всё реже и реже она читала вслух. Маргарита теперь беспокоилась из-за её молчания, с благоговением вспоминая те времена, когда излишне самостоятельная дочка взахлёб читала поэтическую чушь, а не работала на износ. Даже нарисованная Катюшка, казалось, смотрела на неё с укором.

Лерка-Валерка, иди ужинать, – Игнат, отвлёкшись от «Джазофрении» на канале «Культура», с упрёком посмотрел на девушку. Он звал её уже четвёртый раз. До этого в комнату дважды скрёбся Анатолий, но рык Леры «Я работаю!» не только заставил его скрыться на кухне, но и едва не сорвал краску с жёлтой двери.

Угу, ща, – кивнула она, продолжая малевать на картоне алые круги, неразличимые по оттенку для стороннего глаза. Шестьдесят четыре образца разных оттенков, и ведь каждый образец надо было записать по пропорциям, чтобы потом повторить точное сочетание краски при смешении. Заказчик попался въедливый и страдал любовью к поеданию чужих мозгов. Зато обещал хорошо заплатить.