Хозяин Марасы

Хватит, не пытайтесь демонстрировать ваше псевдо-мастерство и якобы знание дела путём перечисления абстрактных названий, – мужчина поправил очки и, небрежно перебрав картоны, разложил их в номерном порядке и стал придирчиво рассматривать. – Они все похожи, – он с укором постучал пальцем по самому первому, над которым Лера сидела часа полтора, сверяя соответствие по цветовой таблице. – Это, считай, один и тот же цвет.

Услышав это, девушка мысленно застонала. Каков наглец! И что она могла сделать? Начать трясти у него перед носом цветовыми картами? Выпрашивать заказ? Клятвенно заверять в собственной правоте? Она внутренне сжалась, панически ища выход из ситуации, и изо всех сил пытаясь сохранить внешнее спокойствие.

Слушай, а он точно нормальной ориентации? – Игнат пытливо заглянул в холёное лицо, украшенное тоненькой бородкой. – Кажись, на пидора смахивает. А даже если он и не «заднеприводный», то точно моральный опущенец. Предложи ему проверить где-нибудь ещё эти кляксы. Уверен, в любом месте его если и не пошлют, то точно заверят в твоей правоте, хотя бы из солидарности. Таких мудаков нигде не любят.

Вы можете забрать образцы и отнесли их в любую галерею, лабораторию, фотомастерскую или художественную школу. Если хоть в одном месте вам скажут, что это и один и тот же цвет, повторенный шестьдесят четыре раза, то я не буду требовать с вас плату ни за выполненную мной работу, ни за потраченные время, ни за материалы, – девушка посмотрела на него с тем же выражением лица, какое было у Тани, когда та рассуждала о нытье и мучении кота путём выкручивания у него яиц.

Так и сделаю, – задрав нос, пообещал заказчик.

Отлично. Буду ждать вашего звонка до шести вечера, номер музея вы знаете. Если не позвоните, то я пришлю вам на пейджер сумму счёта, – Лера поднялась, задвинула стул на место и, закинув на плечо сумочку, направилась к выходу. Игнат, напоследок обматерив мужчину, вышел через витрину, догоняя Леру.

Не обращай внимание. Козёл – он везде козёл. Базло с недотрахом. Эй, шарф куда дела? Быстро надевай! – Недовольный рык заставил Леру вынуть из сумки шарф и намотать его поверх куртки. Холодный ветер, пришедший вместе с октябрьскими холодами, пронизывал до костей, но она, распалённая неудачной встречей, этого даже не замечала. – Умница. А тебе он ещё перезвонит. Во-первых, из твоего выпуска только ты, да тот любитель разрисовывать заборы занимаетесь художеством, а во-вторых, у тебя уже и репутация есть, и хорошее портфолио.

Какие ты слова знаешь, – буркнула в шарф Лера, стараясь говорить, как можно тише.

Я много чего знаю – половину учебников с тобой изучил, да ещё и почти все лекции прослушал. Могу читать теоретические курсы по живописи не хуже кого-то из преподавателей, – призрак только рассмеялся в ответ на её слабое ехидство. – Хочешь, расскажу тебе теорию цвета Иоханнеса Иттена119? Слово и звук, форма и её цвет – суть носители трансцедентальной сущности, смутно нами подозреваемой; так же как звук, окрашивая слово, заставляет его сиять – цвет словно наделяет форму душой120!

О, избавь меня от этого! – взвыла Лера и зажмурилась. Спешащие мимо по своим делам прохожие с подозрением покосились на неё, и девушка тут же взяла себя в руки. – Всё, на работу, – пробурчала она, – греться, обедать, сверять итоги перепроверки инвентаризации, искать затерявшиеся каторжные кандалы, которые, кажется, просто упёрли и сдали в цветмет, и ни слова об Иттене!

Она торопливо перебежала дорогу, успевая на зелёный сигнал пешеходного светофора, послала подальше водителя, которому помешала стартовать раньше положенного и тем самым нарушить правила, и зашагала в сторону здания городского музея. Игнат, не переставая хохотать, шёл следом. Ну, наконец-то она стала отстаивать свои интересы и защищать собственный талант. Сколько раз она просто молча отстранялась и уходила, не желая спорить, а тут, наконец-то, проняло. Всё же в этой одержимости югом есть и своя польза.