Хранитель очарованных комнат

– Мне очень жаль. Будем надеяться, дом еще одумается.

Казалось, колени вот-вот ему откажут.

– А вы не можете это исправить? Запугайте его, как вы это раньше делали! – Он посмотрел на ее сумки, и в груди зажглась искорка воодушевления. – Вы его нашли?

Хюльда не казалась счастливой, когда кивнула в ответ:

– Нашла. Полагаю, что волшебник – Доркас Кэтрин Мансель.

Она потянулась за новой сумкой, кратко объясняя ситуацию с сестрами, и Мерритт слушал почти внимательно.

– Я привезла все, что нам понадобится для экзорцизма. Вы не поможете мне с солью?

– Солью? – Мерритт заглянул в сумку, когда она вынула из нее объемистый сверток. – А как же святая вода?

– Это не такой экзорцизм, мистер Фернсби, но мне нужно окружить весь фундамент кольцом из соли. И лучше сделать это, пока еще не стемнело.

– А моя рукопись?

Она взглянула на колесо.

– Уверена, если его слегка припугнуть, все получится.

Медленно кивнув, Мерритт вышел на улицу и посмотрел на небо светло-фиолетового оттенка и на тончайшую золотую щелочку на западе. Здесь и правда красиво, разве нет? Бесконечные акры земли, неиспорченной людьми, окутанной чистым океаническим воздухом, распростерлись под безупречным небом. Нужно что-то такое вставить в книгу.

Мысль о книге снова заставила сердце упасть, так что он разорвал мешок соли и принялся за дело, в процессе едва не наступив на мышку. Он только закончил поливать цветы в зимнем саду – нельзя же все оставлять на Бет, если он хотел сохранить хотя бы видимость независимости, – и поднялся к себе, чтобы дописать сцену, над которой все утро думал. И там, на столе, лежало это чертово колесо, слишком маленькое, чтобы хоть куда-то сгодиться. Только пустые листы бумаги не были затронуты чарами. Он чуть не задохнулся, стал судорожно искать свою рукопись, как будто он – или кто-то другой – мог куда-то ее переложить. Но их домашняя волшебница, Доркас, владела магией изменения, и она применила ее к его книге. Если ее изгнать, книгу он никогда не вернет.

А он ведь никогда не сможет написать ее заново точно так же! Это было невозможно. У него были лишь общие наброски… и от мысли о том, чтобы начинать с начала, ему стало плохо. Он ведь уже написал эту часть истории. Будет пыткой создавать ее заново!

Он мерил дом шагами в ожидании Хюльды, ибо если кто и мог заставить дом прислушаться, так это она. Но ей, похоже, даже не хотелось попытаться.

Ей не нравилось его желание расколдовать дом. Мерритт это знал.

Может, я неправильно поступаю?

Но это был его дом. Как ему здесь жить, если повсюду за ним таскаются портреты, а средство его заработка превращается в случайный неодушевленный предмет? Но и желания возвращаться в тесную комнатушку в городе у него не было. Ему здесь нравилось. Плакучие ивы и кулики стали для него отрадой. Даже прислуга стала ощущаться пусть и по-странному, но… семьей. А у него уже так давно не было семьи.

Однако он ведь вот-вот их потеряет, разве нет? Всех, кроме Батиста…

Закончив с солью – ушел весь мешок, – он вернулся в дом, когда солнце окончательно закатилось за горизонт. Бет и Батист не выходили из столовой, лишь поглядывая на то, как работает Хюльда. Она разложила одиннадцать камней, представляющих одиннадцать видов магии. Взгляд Мерритта заметался от гелиотропа к бирюзе, от нее – к фиолетовому кристаллу возле самой его ноги.

– А что означает аметист? – спросил он. Мерритт его не трогал; он знал, что Хюльде не понравится, если ее трудам будут мешать. – Заклинательство?

Хюльда замерла; казалось, она удивлена уже тому, что он вообще знает, для чего здесь камни. Ну, волшебник или нет, но он же не в канаве рос.

– Вообще-то, прови́дение.

Мерритт кивнул.

Она жестом велела ему присоединиться к Бет и Батисту, и он заметил, что ненавистное колесо оказалось на полу столовой. Батист пробормотал:

– Призрак… выходит? Мне уйти?

– Если бы это было опасно, она бы нам сказала, – успокоил его Мерритт. Если только Хюльда не расстроилась сильнее, чем он думал. Но уж, конечно, она не допустит, чтобы с Бет что-то случилось.

Она достала листочек бумаги.

– Это заклятье изменения и охраны. Первое превратит дом в нечто, в чем призрак жить не сможет, а второе отразит чары, которые волшебница использовала, чтобы привязать себя к нему. Я сначала прочту его для Доркас; если не сработает, то и для Крисли.

– Но, – не понял Мерритт, – вы же не владеете изменениями и охранными чарами?

– Не владею. Но данные заклятья были заранее подготовлены волшебниками, у которых эти таланты есть.

Слабый хлопок раздался откуда-то из-за спины Мерритта. Он обернулся и увидел свою рукопись на полу, где прежде лежало колесо. Эйфория охватила его с головы до пят, когда он подхватил ее на руки, поспешно пролистывая страницы, чтобы убедиться, что все на месте. Так и было.

– О, славься, Господь! – Он прижал книгу к груди. – Смотрите, миссис Ларкин! Дом ее вернул!

Она грустно кивнула:

– Наверное, потому что дух не хочет уходить.

Мерритт нахмурился:

– Ну что же вы бросаете гвозди в едва оживший фонтан моей радости!