Хранитель подземелий

Открыв друг другу свое прошлое, воины сидели молча с час. Теперь они ощутили до боли знакомое чувство братства по оружию. Когда начало вечереть, равшары не прекращали упражнения в боевом искусстве, лишь изредка отрываясь на беспорядочные приемы пищи. Казалось, вокруг ничего не менялось кроме того, что вокруг шатров зажгли факелы. Но, как поняли плененные воины, их судьба скоро прояснится. К клетке сквозь ряды тренирующихся дикарей пробирался Старейший. К вечеру его лицо не выглядело столь несчастным по причине отсутствия бьющего в глаза и забирающего последние силы солнца, но каждый шаг, казалось, причинял ему боль, заставляя морщить старое, изрезанное морщинами лицо.

– Пора, – подойдя к клетке, сказал шаман.

– На арену? – скрежетнул зубами Глоддрик, вспоминая опыт юности, – убивать друг друга?

Старый маг покачал головой.

– У вождя была такая мысль, но я не позволил. Вы слишком опасны, чтобы с вами играться, – в этом колдун был прав, в клетке были заточены лучшие воины среди живущих на Ранкоре, и лишь магия Старейшего спасала его соплеменников от перспективы стать горой холодных трупов, – если не станете сопротивляться, все закончится быстро и даже почти безболезненно.

Глоддрик надеялся, что клетку откроют – тогда он сможет, когда шаман отвлечется, вырубить его, а затем умертвить. Если снять мага, все пойдет как по маслу – они вчетвером, если добыть оружие, могли бы, пожалуй, вырезать весь лагерь верховного вождя равшаров. Вот только беда была в том, что шаман не собирался открывать клетку. Магия позволяла ему прикончить их, оставаясь в полной безопасности. Но тут подал голос Кога:

– Зерригу Ворону, великому вождю, не хватает духу свести со мной счеты в одиночку? – брызжа слюной, говорил он так, чтобы слышали все равшары, находящиеся поблизости, что было достигнуто – воины пустоши прервали боевые упражнения, услышав, как некто осмеливается пятнать честь избранного ими вождя.

Шаман презрительно ухмыльнулся:

– Верховный вождь не дерется с презренными изгоями вроде тебя.

Кога, видя, как равшары начинают сходиться к клетке и внимательно следить за их разговором, сжал кулаки и задействовал все умение управлять словом, которым обладал.

– Тебе ли не знать, Старейший, – имя мага прозвучало, как издевка, – что равшары не уклоняются от битвы. Я, Кога, никогда не отступал и не сдавался. Изгнали меня не за бегство, отказ сражаться, но за чуждые большинству соплеменников идеи, что были истолкованы как трусость. Но никто не может меня упрекнуть в избегании битвы. Так неужели Зерриг Ворон уклонится от вызова и нарушит священные обычаи равшаров? Может, стоило изгнать и заклеймить его? Или тебя.

Старейший стиснул зубы и утробно зарычал. Кога поймал его в ловушку. Согласно обычаям равшаровых племен, титул вождя племени или всех племен можно добыть лишь убив в поединке своего предшественника или всех, кто также претендует на звание вождя, если старый лидер пал в бою или сложил свои полномочия. Отказ от битвы как между племенами, так и от поединка, считался несмываемым пятном позора для любого равшара. Потеря боевой чести была для представителей этого дикого народа хуже смерти. Причиной долгого правления многих вождей было то, что после того, как они жестоко расправлялись со всеми, кто осмеливался попытаться забрать их титулы, никто не осмеливался бросать им вызов. Но если Коге удастся победить и получить звание верховного вождя, незваные гости, зачем бы они ни пришли в пустоши, добьются своего.

– Будь по-твоему, – едва не выплюнул эти слова маг, – я передам твой вызов владыке племен. Если тебе суждено проиграть – что ж, друзья скоро встретятся с тобой в ином мире.

Старик медленно развернулся и заковылял в сторону шатра, стоявшего в центре лагеря, возле которого был разожжен большой костер. Равшары не сводили с них глаз,

– Ловко придумал, – сказал Глоддрик.

– Если бы ты с нами не отправился, – добавил Эрлингай, – мы были бы уже мертвы. Ведь только на вызов себе подобного равшар обязан ответить.

– Да направит твою руку Илгериас, – благословил Шаабан.

***

Кога стоял на арене. Вот они, скачущие вокруг площадки, эти ревущие и улюлюкающие ублюдки в костях или вымазанные в крови. Если с течением времени другие народы постоянно преобразовывались как внешне, так и внутренне, равшары остались теми же, что были в первые дни своего существования. Кровожадными и воинственными существами. Менялись лишь лица, что составляли эти племена.

– Идет, – сказал кто-то посреди толпы.

– Размозжи его голову о землю!

– Победу Зерригу Ворону!

– Поскорее бы помер этот изгой, какой позор…

На крики не обращал внимания высокорослый равшар, которому не приходилось расталкивать толпу, ему освобождали дорогу с безграничным уважением. Имя было весьма уместно для его внешнего вида, как вороны тянутся к блестящему, так и верховный вождь равшаров не расставался с позолоченным шлемом, наплечниками и цепью на торсе, что, как ему думалось, подчеркивало его отличие от рядовых соплеменников и возвышало. На деле же эти украшения лишь выставляли его на посмешище.