Хранитель подземелий

Они бросились друг на друга и снова схлестнулись. Кто кого перебьет? В их бою не было такого, что один бьет, другой – уходит в оборону. Они без устали молотили друг друга клинками, но пока не задевали. Когда Стакуга рубил с разворота, наискось, по горизонтали, Глоддрик отшибал его меч со всей дури так, что у равшара на короткое время немели кисти, затем приходилось уклоняться от стремительных ударов поверху, которыми Глоддрик бы отделил голову равшара от тела, если бы тот не подсел секундой раньше. Вот таким ударом Глоддрик снес один из рогов на голове равшара, хотя стремился развалить ему череп. Обратным ударом он двинул рукоятью врага по скуле, затем собрался насадить его на свой клинок, как кусок мяса на вертел, но Стакуга дернулся и ушел с линии атаки, на полном ходу он боковым ударом полоснул Глоддрика по боку. Каратель отразил мечом удар, взлетели в воздух искры, но бок его все-таки был задет, хотя внутренние органы не были повреждены, так как Глоддрик насколько-то все же меч отвел от себя. Стакуге хватило скорости отбить ответный удар – Глоддрик жестко рубанул вертикально, и Стакуга был бы разрублен от макушки до пояса, если бы не выставил на защиту клинок, который, впрочем, был разрублен надвое в районе рукояти. Равшару оставалось сражаться обоими клинками. Глоддрик, погруженный в боевой раж, со смехом тронувшегося умом человека с ноги ударил его в живот, но равшара отшибло лишь на полшага, после чего он снова атаковал. Воины одновременно двинулись друг на друга. Стакуга задел левое плечо Глоддрика, а одноглазый альбинос – грудь врага, но лишь поцарапал, равшар уклонился. Они продолжили фехтовать, точнее, с безумной жаждой крови рубиться. Парные клинки восьмерками били и, описывая петли, отражали жалящие удары Глоддрика. Стакуга с утробным кряхтением сжимал зубы, задействуя всю силу ярости, ненависти. Глоддрик был словно непроницаем для нее, он с хриплым хохотом продолжал рубиться, равшар так и не смог стереть эту улыбку человека, начисто лишенного склонности к самосохранению. Стакуга, отбивая очередной удар обоими мечами сразу, попытался захватить ими вражеский клинок и вырвать из рук круговым рывком, но Глоддрик использовал инерцию вращения и силу врага против него же, рванул свой клинок в сторону так, что Стакуга пошатнулся, а затем, со свистом рассекая воздух, отрубил Убийце Магов полруки, оставив лишь часть от локтя до плеча. Омертвелая часть левой руки упала вместе с половиной двойного меча, а из обрубка хлестала кровь. Боевые кличи равшаров и северян стихли, горхолды перестали отбивать копьями по земле свой угнетающий слух ритм. Стакуга сжал оставшейся рукой клинок, глядя Глоддрику в единственный глаз. Сипло усмехнувшись, Глоддрик оскалился, провел языком по зубам и в предвкушении воскликнул:

– Вперед! Последняя атака! – и это была последняя честь, оказанная противнику за храбрость.

Болевой шок мог бы привести к смерти рядового человека или хотя бы заставить его лишиться чувств, но Стакуга лишь глубоко дышал, не опуская головы, сгорбившись, он подобно бойцовому псу так и стоял, чуть наклонясь вперед, сжимая оставшейся рукой половину меча и даже не пытаясь остановить кровоизлияние.

– Я… не сдамся… тебе… человеческое отродье! – взревел Стакуга.

Глоддрик разразился диким хохотом, которому мог бы позавидовать темный дух, что пугал неудачливых странников, решивших укрыться в заброшенном поместье, кишевшем привидениями.

– Так вперед! Чего яйца мнешь? – зрачок в его алом глазу расширился до предела, Глоддрик взялся за меч обеими руками и отвел ногу назад.

– Может, и я умру, – осевшим голосом сказал Стакуга, пригибаясь к земле в подготовке к броску, – но тебя утащу за собой!

Все произошло крайне быстро. Стакуга несся на Глоддрика, он же, приоткрыв рот в безумном оскале, наслаждаясь ожиданием завершения боя, продолжая тихо смеяться, точно умалишенный, стремглав бросился в последний момент, когда Стакуге уже оставалось не больше шага. В последний удар равшар вложил всю свою злобу, ненависть к врагу, который даже ему оказался не по зубам. Однако эти вспышки ярости разбивались о скалу Глоддрикового безумия, его одержимой жажды кровопролитного боя, смертельного риска и противостояния, точно морские волны в пять метров высотой разбиваются о прибрежные скалы. Эти волны, конечно же, точат толщи гранита, как и запас сил Глоддрика с возрастом и каждой схваткой все иссякал, но его огонь еще не погас. А Стакуга секундой позже потух окончательно.