Хранитель подземелий

– Глоддрик прав, – кивал Керрис, – воинская честь у равшаров в большом почете. Ложный вызов на бой считается у них несмываемым пятном позора.

Эрлингай, тем не менее, пытался протестовать:

– Но если он убьет тебя. Ты отличный военный стратег, ты нам нужен, Глоддрик. На поле боя ты стоишь сотни рядовых.

– Битвы выигрывают войска, парень, – Глоддрик был один из немногих, кому было позволено общаться с Эрлингаем Четвертым без соблюдения этикета, – один я много не навоюю. Нам нужно время до прибытия союзников. Одни мы не справимся. И, – с бастиона он, щурясь, взглядывался в самоуверенное лицо равшара, наслаждавшегося предвкушением кровопролития и мыслями о том, что ему удалось запугать врага, – я хочу преподать самодовольному ублюдку урок.

Спорить дальше не стали. Предложение в их условиях действительно было выгодным. А кроме Глоддрика вряд ли Стакуге нашелся бы достойный соперник. Керрис Галарт был слишком стар, а Эрлингай хоть и был хорошим фехтовальщиком, он никогда не был настоящим убийцей, как старый Каратель или прислуживающий Заргулу равшар. Клин вышибают клином.

***

Подъемный мост опустился. Одинокая фигура под аркой меж искрящихся огнем факелов вошла на мощные бревна моста. Прихрамывая, Глоддрик быстрым и твердым шагом направился к вытоптанной площадке за рвом, за которой полукругом выстроились горхолды. Щупальцеголовые легионеры держали щиты овальной формы перед собой. Стакуга разминал шею, переминаясь с ноги на ногу, как гепард, готовящийся к броску. Глоддрик дошел до края поляны, на которой не росла трава. Вслед за ним спустя минуту вышли латники в черных рубашках, на которые были наброшены кольчуги, это были Каратели, личная гвардия Глоддрика, которой он был готов доверить свою жизнь. Среди них стоял Драконобой, Энмола, крепыш Кандал и Норберт Гартахол, готовые отдать жить, если вдруг начнется переделка и враг захочет убить Глоддрика – единственный вариант, поскольку живым в плен он не сдастся. Солнце било Глоддрику в глаз, заставляя его щуриться до боли в лицевых мышцах. На стене стояли почти все крестальцы и солдаты, тем, кому не хватило места, наблюдали из окон. Хоть с высоты в сотню метров можно было рассмотреть лишь небольшую фигуру, бой никто пропускать не собирался. Глоддрик не обернулся ни разу. После того, как он сошел с моста, взгляда со Стакуги он не сводил. Так коршун смотрит на грызуна, на которого вот-вот спикирует и захватит. Вот только Стакуга скорее походил на гремучую змею.

– Ты знаешь, – осклабился Стакуга, облизнув кончиком языка заостренные зубы, – что с того момента, как сомкнулся круг, выйдет из него лишь один. Либо не выйдет никто.

Глоддрик, круговыми движениями разминая плечо, выхватил из-за спины меч, сделал несколько пробных взмахов и, устремив лезвие в сторону равшара, прохрипел:

– Тогда кончай трепаться. Не в моих планах застрять здесь надолго.

Стакуга сипло хмыкнул и, с хрустом сжав кулак, крикнул:

– Что ж, надоело жить – воля твоя! Я провожу тебя в последний путь с особым удовольствием, Ганрайский Демон!

Воины не были защищены доспехами. На Глоддрике были коричневые рабочие заплатанные брюки, портянки и простецкая белая рубашка. На его противнике – черная одежда с кожаным жилетом, на котором красовался вышитый золотой нитью символ Азрога. Стакуга подбросил кверху клинок, оба лезвия вращались подобно мельничным лопастям, бросился вперед, на бегу ловко подхватил лезвие и с прыжком наскочил на Глоддрика. Ганраец не шевелился. Лишь тень улыбки тронула его лицо, но затем его перекосило от оскала одержимости, алый глаз загорелся безумным экстазом, подобным тому, который люди испытывают во время оргазма. В последний момент Глоддрик дернулся вбок и хлестким ударом отвел, точнее, отбил выпад Стакуги. Сила удара Карателя превратила приземление равшара в падение. От следующего рубящего нисходящего удара Глоддрика равшар ушел перекатом, вскочил на корточки и вполуприсяде попытался подсечь горизонтальным ударом лезвий ноги врага, но Глоддрику хватило быстроты реакции на то, чтобы отшибить удар первого удара, второй же он подцепил мечом и дернул в сторону, намереваясь обезоружить противника. От трения мечей посыпались искры. Стакугу отбросило, но на ноги он поднялся, удерживая оружие в руках.

– Ты опасен, Ганрайский Демон, – сказал Стакуга и ринулся в атаку, но Глоддрик его опередил.

Хрипло выдохнув и все с той же одержимой улыбкой, Глоддрик рубанул мечом по вертикали, но когда Стакуга крутанул одно из лезвий на отражение, вдруг изменил траекторию атаки и обратил ее в точный выпад с уколом. Если бы Стакуга не отбил удар предплечьем, его легкое было бы пробито сталью, но задета была лишь щека, да и то слегка. На татуированном лице протекла струйка первой крови. Стакуга рассвирепел, зарычал, но на него посыпался град ударов, Глоддрик превратился в боевую машину, которая рубила прямо, горизонтально, крест-накрест, без перебоя. Стакуга отвечать не успевал, лишь защищался. Клинки порхали, мелькали, блики стали слепили глаза сражающихся, а звон глушил их слух.