Хранитель подземелий

– В прошлом мне не удалось присмотреть за своим младшим братом. В этом ты преуспела стократ больше, но я знаю, что ты испытываешь, Юкиара. Даже во имя победы я не могу пренебречь этим.

В недоумении Юкиара снова вопросила:

– Но как же долг перед Союзом, Ранкором. Разве патриотизм не выше личных чувств кого бы то ни было?

Глоддрик кивнул, плотно сжав зубы, будто пытался оторвать следующие слова от себя, как часть тела, и сказал:

– Есть другой патриотизм. Человеческий.

Йоши-Року все не появлялся, Алагар передал, что его наставник, Танриль и остальные маги руководят планированием участия подкрепления в предстоящей битве, но потом маг позвал и его, отчего в замке не осталось ни одного чародея, кроме недоучек вроде Хельда.

Ревиан Гувер пренебрегал помощью в строительстве, не тренировался, поскольку в юности он проходил школу Стражей, стало быть, какие-то боевые навыки еще не растерял. Целыми днями он сидел на одной из бойниц меж зубьев на вершине стены и без перестачи что-то строчил на мятых листах пергамента. Вначале он пытался писать роман на основе того, что видел вокруг себя, но времени хватило лишь на две главы. Однако Мурвак взял исписанные листы и использовал вместо подорожника в уборной. Когда же писатель узнал об этом и потребовал объяснений такого оскорбления, Мурвак сказал:

– Да кому, мать твою налево, есть дело до твоей долбаной графомании? Толку от тебя как от козла молока, только сидишь на заднице и пишешь свою херь. Лучше бы радовался, хоть какую-то пользу принесла твоя писанина, было чем жопу подтереть. Не трать мое время попусту, я лучше пойду наконечники копий точить.

В итоге в последние два дня Ревиан махнул рукой на писанину – все равно в обстановке подступавшей бойни поймать музу было проблематично, и начал так же тесать колья для частокола и ремонтировать стену с оружием, как остальные.

Эрлингай в последние дни был обнаружен на тренировочном поле – его клинок мелькал во вращении, снося головы набитым сеном тряпичным пугалам. Вот только они не двигались и сдачи дать не могли.

На следующий день на горизонте показались вооруженные с головы до пят солдаты, среди леса копий которых колыхались знамена на высоченных жердях. Когда они подошли ближе, все поняли – враг уже у порога.

***

Красноголовых было не счесть, по прикидкам Глоддрика их было не меньше девятисот тысяч. В крепости людей было раз в пять меньше. Впереди, само собой, шагал Кровавый Легион, знамя которого изображало забрызганный кровью бараний череп, который был перечеркнут косой эмблемой Заргула, на остальных же знаменах красовался его знак, написанный алой краской на черной ткани. Оркестр горхолдов бил в барабаны, а духовая его часть не выпускала из рук горны, солдаты подземелий на старом наречии тянули хоровую песню, в которой в каждом куплете проскакивало имя Заргула, что могло означать лишь одно – песнопения восхваляли их императора.

Арстель, Хельд и Юкиара со всеми остальными крестальцами стояли посреди стены в окружении уймы мужчин и редких женщин, отважившихся надеть доспехи и взять оружие.

– Хоть бы знамена нормальные намалевали, – сплюнул через стену Мурвак, – никакой фантазии.

– А ты у нас прямо художник, Мурвак, – сказал плотник Глыба.

– Может, и не художник, зато не стал бы в жизни так позориться, как этот Заргул. Бараний череп на переднем знамени, кажется, его и изображает.

– Ладно тебе, – сказала Юкиара, – я бы еще поняла, если б такое сказал Хельд. Что-то ты совсем стал серьезен, крылатый братец мой. Не подменили ль тебя?

Хельд поднял лицо и вгляделся вдаль, смотря на восходящее солнце. Под его глазами виднелись круги, флорскел спал не больше четырех часов последнюю неделю.

– Беззаботное время шуток ушло. Настала пора прикусить язык и на деле показать, чего мы стоим.

– Ну, серьезный Хельд – это уже все, – рассмеялась Юкиара, – стало быть, мир и правда меняется на глазах.

Арстель улыбнулся, но на душе ему стало больно. Война уже начинала ломать их. Даже если он и его друзья переживут все это, прежние они навсегда останутся в прошлом, вместе со счастливыми воспоминаниями о детстве и ранней юности.

– Ничего, – тряхнул по плечу друга Арстель, – мы еще отпразднуем победу в Желудке Дракона, а полбутыли самогона вернут старого-доброго весельчака Хельда.

Тем временем Клажир стоял в обнимку с Кэлрен, которая тихо роняла слезы:

– Клажир, дорогой, – всхлипывая, говорила она, – я должна буду покинуть тебя и отправиться в лазарет, как одна из немногих целителей. Приказ Глоддрика. Обещай мне, что не погибнешь! Я не смогу без тебя жить…

– Я-то? Погибнуть? Да не смеши! – отмахнулся Клажир, плотнее прижимая к себе заплаканное лицо светловолосой девушки, – мы отгоним этих чудил, как я в свое время разогнал орды тараканов в матушкином сарае. Вот это время было! Никто так и не догадался, как можно было справиться с той напастью, а я так просто – взял и спалил сарай. Потом, правда, вся деревня его заново строила, а матушка меня выпорола так, что неделю сидеть не мог, зато тараканов всех извел! А когда на поля пришла саранча, я вытащил из костра пылающую головню и…