Хранитель подземелий

Шаабан, не дожидаясь ответа, поплелся к арке выхода и начал спускаться по лестнице. Эрлингаю хотелось догнать его, спросить еще о чем-то, лишь бы услышать голос монаха снова. Коронованного фехтовальщика охватило предчувствие, что он в последний раз видит Шаабана. Монах будто прощался с ним. Предчувствия его не обманули. Но об этом Эрлингай узнал лишь на следующий день.

Шаабан же добрел до маленькой комнаты, в которой уже был расстелен дешевый спальный матрас. Монах с кряхтением опустился на колени и прочел последнюю молитву. Отложив четки, он лег на матрас, вытянулся во весь рост и закрыл глаза. Боль уходила, как и его мысли, разум стал кристально чистым, Шаабан погрузился в блаженное спокойствие, забылся сном и уже никогда не просыпался.

Глава 28: «Затишье перед бурей»

Пока Глоддрик окапывался и укреплялся вместе с ганрайцами и прибывавшей аргойской армией у стены Вархула, в Крестале проходили переговоры правителей Ранкора. Владыки были согласны в главном – в необходимости объединяться, в остальном же меж ними решались сугубо стратегические вопросы выстроения противоосадных укреплений и тактические методы битвы, нюансами которых не будем утомлять читателя. Главным их решением было одобрить предложение Йоши-Року и сконцентрировать сопротивление у стены Вархула, поскольку лазутчики всех народов единогласно доложили, что он движется по направлению к Союзу и собирается атаковать именно стену. Рейген Саламандр пообещал выполнить свою задачу на другом поле боя – морском, и схлестнуться с флотилией Заргула. На том и порешили, после чего постепенно владыки начали налаживать пути подходов к Вархулу.

***

Арстеля, как и других крестальцев, повергло в изумление неожиданное становление Гримблы королем Севера, но вскоре предавались они и скорби, поскольку Эрлингай принес с собой урну с прахом, сказав, что на Эанрила Третьего было совершено нападение ассасина Скорпиона, Шаабан пытался его преследовать и задержать, но получил ранение отравленным оружием, вследствие чего погиб. Был найден мертвым поутру в своей гостевой комнате, после чего, по южным обычаям, кремирован. Прах же развеивать было задачей его соратников из Братства Уравнителей, а лучшим местом для этого послужит Крестал, ведь именно здесь в последние годы жизни Шаабан обрел малую родину.

Юкиара пролила слезы, Кэлрен тоже не удержалась. Мужчины же с суровой скорбью смотрели, как Алагар разносит с холма прах Шаабана по ветру, который тут же разнес то, что осталось от монаха, в разные стороны. К вечеру все собрались в Желудке Дракона поминать этого славного человека. Каждому бывшему члену Братства Уравнителей было, что сказать о покойном, да и многие крестальцы тоже поминали его добрым словом. Начал Мурвак, который, опрокинув очередную стопку водки, стал более словоохотливым, чем обычно:

– Подумать только. Из всех вас, сектантов, первым я заговорил именно с ним. Сказал, что вашей кодле хорошо бы убраться отсюда, – он горько усмехнулся и налил еще порцию водки, – мне казалось, что он один из тех чокнутых фанатиков или хитрожопых ублюдков, которые прикрываются верой, чтобы потворствовать своим амбициям и приумножать зло, но он был и правда достоин монашеского сана. Да и сам по себе человек был хороший. Но что ж он так лопухнулся и позволил себя отравить? Пьяный был, что ли?

Трактир был практически весь забит. Хельд уже устал разносить выпивку. На этот раз он молчал, не позволяя себе из почтения к памяти Шаабана травить привычные ему и надоевшие всем остальным шутки на идиотский манер.

– А я никогда не забуду, – сказала Юки, – как спорила с ним о Боге. Я приводила всяческие доводы о том, что есть лишь человек и мир пред ним, высшие же силы – лишь сказка, чтобы заставить людей бояться и сделать их послушными, но он ответил лишь: «Всякий рано или поздно приходит к Илгериасу, и ты придешь. Когда поймешь, что пришел час биться насмерть за то, что тебе дороже всего.»

– А как он спас всех нас тогда, в Гилеарде, – робко сказала Кэлрен, которую не выпускал из объятий Клажир, словно игрушку, – когда появился тот равшар с двойным мечом.

– Ба, да он много раз нас спасал! Даже когда мы пришли на Север, и нам пришлось сражаться с толпой предателей-северян, примкнувших к Многорогому, меня чуть не завалили, Шаабан же, царствие ему небесное, подоспел вовремя и снес начисто голову мертвому ублюдку, что хотел меня кончить, моим же топором.

Арстель по большей части молчал, как привык. Ему пришла в голову мысль о том, что Шаабан далеко не последний, о ком придется горевать. Алагар же, казалось, на почве общей памяти и уважения к погибшему монаху, обрел, наконец, доступ снова к обществу своих бывших последователей, что в один момент от него отвернулись. Молчание красноволосого мага прервала Юкиара:

– Алагар, а расскажи, как вы с ним познакомились? Шаабан, вроде как, был одним из первых в Братстве.

– Он был третьим после меня и Гримблы, – сказал Реадхалл.