Хранитель подземелий

– О, да! Помню, как впервые увидал этого малого, – криво усмехнулся Гримбла, обнажив неровный ряд сгнивших зубов, треть которых отсутствовала, – думал, его устроят кем-то вроде миссионера до тех пор, пока он не достал ножи.

– Да будет вам! – прервала их Юкиара, – ну же, расскажи. Ты единственный, кто знает, чем он занимался до того, как пришел в наши ряды. О себе же Шаабан не любил говорить много.

Крестальцы и бывшие Уравнители умолкли, ожидая слов Алагара. Маг, сидящий у соседнего стола, одетый в рваный и покрытый дорожной пылью бурый плащ, сжал свой лакированный черный посох, начал:

– Повстречался впервые с ним я в Бёрнфилде. Как и другие крупные аргойские города, он кишел иммигрантами с юга, с Севера, Ганрая и, впрочем, инородцами, представителями иных рас. Шаабан мало отличался от других священников, он так же ходил по домам и просил пожертвований ради Илгериаса, вот только к конкретному храму монах причислен не был, отчего его гнали, принимая за попрошайку, одевшегося монахом и надеявшегося срубить легких денег за счет веры честного народа. Все же некоторые ему подавали. Я отдал ему целый кошель, благодарности Шаабана не было предела, помню, как сейчас, как светились радостью его глаза. В разговоре с ним я выяснил, что он живет в развалившейся лачуге вместе с беспризорными детьми рядом с рыночной площадью. Когда же он пригласил меня в свое убежище, моим глазам предстала та самая картина, с которой я поклялся бороться, для чего и создал наше Братство. Увечные, исхудавшие от голода пятнадцать ребятишек, самому старшему из которых было четырнадцать, кормились лишь за счет подаяний, которые собирали вместе с Шаабаном. Беда была лишь в том, что попрошайничество жестко контролировалось местными группировками, и если не скидывать на общак, с тобой, разумеется, поговорят. У местных банд были свои сети детей-попрошаек, конкуренты им были ни к чему. Когда на следующий день я уже собрался уходить после ночлега в обществе сирых детей и благородного монаха, явилось с четверо крепких парней с дрынами, усеянными гвоздями, ножами и тесаками, что они держали уже обнаженными. Претензии их были вполне объяснимы тем жестоким временем, в которое нам довелось жить, они передавали, что тот авторитетный человек, который заправлял делами преступного клана, был готов простить ослушание детей и вновь принять под свое крыло, если они принесут ему голову Шаабана. Я уже приготовился задействовать свою силу, но завязавшаяся схватка продлилась не более минуты с того момента, как Шаабан выхватил кинжалы. Я понял, что он – из тех, кто был мне нужен, храбрый, умелый боец, верящий в справедливость. Мы помогли детям устроиться в одну из мануфактур подмастерьями, после чего их ждало хоть какое-то будущее в виде обещанного куска хлеба, а Шаабан же, когда узнал, кто я и чем занимаюсь, стал одним из первых и почетных членов Братства Уравнителей. Впрочем, это уже неважно. Братства больше нет, Шаабан уже не с нами, а я не ваш наставник. Многое переменилось и еще переменится после войны. И сейчас мы все, каждый житель Ранкора, должен стать Уравнителем, весь альянс должен стать Братством, вот только наставник, особенно такой, как я, им уже не будет нужен. Достаточна лишь вера в то, что человеку, который в строевой фаланге прикрывает щитом твое плечо, можно доверить жизнь.

С Шаабаном будто бы ушло то, за что еще держались жители Крестала – привычный мир. На следующий день селение опустело, даже малолетнего брата Юкиары взяли с собой, ведь понадобятся все, кто мог держать оружие. Все стекались к стене Вархула.

***

Последнюю неделю вооружение народа Союза шло полным ходом. Почти все боеспособное население Ганрая сконцентрировалось в крепостях на стене, а женщины и дети редко выходили из подземных укрытий, которых в любой момент через тоннель могли переправить в безопасное место – на Север, в Драконовы Горы. Пока что здесь были только ганрайцы и аргойцы, остальные же, включая северян, клирийцев и иные народы Ранкора, только обещали подоспеть до наступления Заргула. Разведчики утверждали, что через какие-то пять дней горхолды уже будут стоять у границы Союза. Алагар слетал на своем красном драконе Ортауне на разведку и лишь подтвердил эту информацию.