Хранитель солнца

Но тут Розалия Семеновна повернулась к официантке и проговорила с осуждением:

– Валя, что ты нам дала? Какое меню?

Официантка пригляделась к ней и смущенно проговорила:

– Ох, Розалия Семеновна, это вы? А я вас сразу не признала, думала, посетители пришли!

– Какие сегодня посетители? Сегодня же музей закрыт! Так что давай нам меню номер два!

– Сейчас, одну минуту! – И она поспешно удалилась.

– О чем это вы? – удивленно спросила Надежда.

Розалия взглянула на Надежду и сказала:

– Понимаете, у них в кафе есть два меню – одно для сотрудников культурного центра, а другое – для посетителей…

– А что – обычных посетителей можно хуже обслуживать? – обиделась Надежда.

– Не то чтобы хуже. В меню для посетителей все… как бы это сказать… более изысканное, более стильное.

– Вроде соленой карамели?

– Вот-вот. Красивые названия, красивое оформление, соленая карамель, тыквенное латте… ну и цены, само собой, выше. А в меню номер два – которое для постоянных сотрудников – там все проще, дешевле… и я честно скажу – вкуснее.

– То-то охранник говорил про какие-то замечательные булочки!

– Да, булочки с маком и корицей – это их хит! И кофе для сотрудников гораздо лучше того, навороченного.

– Но это же несправедливо! – возмутилась Надежда, хотя тут же прикусила язык – старушка еще рассердится и не станет ей ничего рассказывать.

– Да вы не беспокойтесь, теперь Валентина нас обслужит по высшему разряду, как своих.

И действительно, официантка вернулась с другим меню – там названия были самые простые, а цены вполне умеренные.

«Могут же, когда захотят!» – невольно подумала Надежда, отпивая ароматный кофе.

От капучино она отказалась, и сахару в черный кофе не положила, но вот булочки… да, выигранные на лестнице двести граммов тут же ушли в булочки.

Розалия Семеновна расправилась со второй булочкой и заметно повеселела.

– Ну вот, а теперь, если хотите, можете рассказать мне, что с вами случилось, – неуверенно предложила Надежда.

Розалия Семеновна скорбно опустила голову и произнесла трагическим тоном:

– Меня уволили. После стольких лет безупречной службы! После всех благодарностей, даже от министерства… ах, ну да, я вам об этом уже рассказывала. Самое обидное, что я не имею никакого отношения к пропаже этой монеты! Ему просто нужно было на ком-то сорвать злость, вот я и попала под горячую руку!

– Ему? Это кому? – спросила Надежда исключительно для поддержания разговора.

– Нашему директору, Альберту Ивановичу! Он сказал, что мне уже, видите ли, пора на пенсию! Что если я буду постоянно падать в обморок во время экскурсии, это отпугнет всех наших посетителей! Как будто я действительно постоянно падаю!

А я упала только один раз, когда увидела, что пропала та самая монета…

– Боже мой, вы упали? Вы не ушиблись? – участливо спросила Надежда. – А что это за монета?

Надежда, конечно, помнила удивительную древнюю монету, которую видела в музее. Помнила и то странное чувство, которое вызвала у нее та монета, но не хотела говорить об этом Розалии Семеновне. Она сама не понимала, что ее останавливает… Хотя… всегда лучше услышать про монету из уст специалиста.

– А, вы же не знаете… – проговорила Розалия, отпив еще немного кофе. – У нас на выставке была одна такая монета… совершенно уникальная! Ее нашли на раскопках древнего дворцового комплекса на Крите, но даже сами археологи были в полной растерянности…

Розалия замолчала.

– В растерянности? – переспросила Надежда, чтобы подтолкнуть к продолжению. – Что вы имеете в виду?

– Ну да… я недавно говорила с одним из участников той археологической экспедиции… Леня Абалаков, такой милый молодой человек, ученик моего старого друга, профессора Панчурина…

Розалия снова сделала паузу, посмотрела на Надежду с непонятным смущением и продолжила:

– Так вот, Леня сказал, что если бы сам не нашел эту монету в раскопе, он подумал бы, что это розыгрыш, фальсификация.

– Почему?

– Во-первых, потому, что во времена минойской культуры никаких монет вообще не существовало, их придумали финикийцы, значительно позднее. Во-вторых, надпись на этой монете на неизвестном науке языке, даже неизвестными знаками, не похожими ни на один древний алфавит…

Надежда вспомнила эту надпись, вспомнила незнакомые значки, бегущие по краю монеты – странные значки, непохожие на буквы какого-то языка.

– И в‐третьих, – продолжала Розалия Семеновна, – эта монета выглядела слишком новой, она сохранилась гораздо лучше, чем минойские золотые украшения из того же раскопа. Поэтому сначала все подумали, что монета гораздо более поздняя и случайно попала в древний культурный слой. Или даже кто-то ее подкинул, чтобы разыграть археологов. Но когда провели радиоуглеродный анализ, он показал такое… такое…

– И что же показал анализ? – спросила Надежда, потому что ее собеседница замолчала.

Розалия Семеновна огляделась, таинственно понизила голос и произнесла:

– Он показал, что эта монета не то что более поздняя, а намного древнее всех остальных находок!

– Вот как!

– Да, именно так. Она оказалась старше остальных находок примерно на две тысячи лет!