Хранители мира. Дорога домой

– Спасибо, что спросил, дружище, – сказал Щавель. – По правде сказать, я не очень-то и верил, что их планы сработают. Но в глубине души, пожалуй, надеялся ошибиться. Вдруг мои рука с ногой появятся снова и я всё-таки не исчезну? Наверное, Вереск чувствует то же самое. Только ему ещё тяжелей: руки-то у него всё же выздоровели, а вот дальше дело не пошло. Это просто нечестно!

– Я думаю, мы все это чувствуем, только каждый по-разному, – заметил Чердак. – Но я себе говорю: Робин Весельчак не боялся исчезновения. Значит, и я не должен.

– И кто знает: вдруг там, в новом мире, мы опять встретим Дождевика, – с грустью в голосе сказал Щавель. – Что ж, пойду приготовлю обед. А потом что будем делать? Посидим немножко с остальными?

– Вообще-то, я шёл гулять, – объявил Чердак. – Вы меня превратили из домоседа в путешественника. Теперь я каждый день обязательно смотрю, что творится в Зелёном Мире!

И Мох услышал, как открылась и закрылась тайная дверца, укрытая от людских глаз под кучей хвороста.

Щавель принёс ему обед и немножко посидел в ногах постели, а затем молча встал и ушёл. Мох чуточку подремал, потом долго разглядывал переплетения тонких корешков на земляной стене, затем по старой привычке подобрал несколько рифм (например, «чердак – добряк»). На большее сил не хватило. Время от времени из большой комнаты доносился печальный вздох: там, на полу, скрестив ноги, сидел Вереск и глядел в огонь, порой подбрасывая туда сосновые шишки и вороша угли кусочком проволоки.

Тем временем в доме номер пятьдесят два по Ясеневой улице складывали книжки, игрушки и одежду, сворачивали ковры, снимали шторы. Над головами хлопочущих людей, на крыше, сидел одинокий, взъерошенный скворец Лихач и тосковал по сородичам.

А в холодных зимних садах было тихо, голо и пусто. Самые маленькие их жители – черви, ногохвостки, сороконожки, мокрицы – всё глубже закапывались в твёрдую, прихваченную морозом землю.

20. Горький урок. Чердаку нужен совет – но стоит ли идти за ним к Падубу?

Чердаку действительно полюбились прогулки на свежем воздухе, но сейчас он вышел из дома не ради удовольствия. Что бы ни говорили мудрые советчики, невыносимо было смотреть, как друзья тоскуют, и не знать, как помочь их горю.

«Кто у нас знает всё про горе?» – спросил себя Чердак, и на ум сразу же пришёл Падуб. Ведь он перенёс тяжкую утрату, когда предатели-сородичи сожгли древний тис, но всё-таки нашёл силы жить дальше. Идти в школу было страшновато, ведь Падуб никого не звал в гости, но ради Мха и Вереска стоило хотя бы попытаться.

Чердак проскользнул под садовую калитку и зашагал по улице, стараясь не думать про кошек, про ревущие людские повозки и прочие опасности, которые могли поджидать на пути. К счастью, на улице было пусто и тихо. Двигаясь вдоль бровки тротуара и озираясь по сторонам, Чердак благополучно дошёл до конца Ясеневой улицы, поднырнул под школьный забор и притаился за пустым пакетом из-под чипсов.

Когда друзья в прошлый раз проходили мимо школы, там было тихо и темно. Теперь по школьному двору носились стайки детей разного возраста. Одни дети висели на турнике, другие сидели на лавочках, болтая и смеясь. Из-под тёплых зимних пальтишек у них виднелась школьная форма. Почти на всех были вязаные шапки и варежки. Чердак внимательно поглядел вокруг, надеясь увидеть Ро, Бена или хотя бы Майю. Но знакомых лиц нигде не было.

– Кого ты ищешь? – внезапно пропел голосок за спиной у Чердака, который от неожиданности подскочил сантиметра на три. На асфальтовой дорожке откуда-то появился чёрный дрозд, очень похожий на Боба, и теперь с любопытством разглядывал домового блестящими, обведёнными жёлтым глазами.

– Ой… привет! Ты меня напугал!

– Тысяча извинений. Я всего лишь намеревался предложить помощь. Следует ли полагать, что ты желаешь встречи с сородичем по имени Падуб?

– Э-э-э… да, всё верно. Как ты догадался?

– Умозаключение, не более того, – сказал дрозд. – Могу ли я спросить, как тебя величают?

– Я Чердак. Рад знакомству.

– Взаимно, взаимно. Позволь представиться: профессор Мерула, – дрозд отвесил затейливый поклон и гордо выпрямился. – Будучи рождён и воспитан в стенах учебного заведения, смею считать себя в некотором роде наставником, просветителем и…

– Подожди-ка! А ты, случайно, не… как же… О! Ты Жабус!

Дрозд словно сдулся, и даже голос у него стал другим.

– Ну да, да. Это я.

Чердак широко улыбнулся.

– Падуб про тебя рассказывал. Это ты добавляешь к своим песням звук, который нравится детям?

– Да, было дело. Правда, сейчас не могу – зима. Петь буду весной, ты уж не обижайся.

– Да я не обижаюсь. Но… тебе что, не нравится твоё имя?

– Как бы сказать… Я не жалуюсь, – ответил дрозд. – Но оно звучит не очень почтенно, а я хочу быть почтенной птицей. Подавать детям достойный пример, понимаешь?

Тут зазвенел звонок, и дети дружно побежали в школу.

– Не мог бы ты отвести меня к Падубу? – попросил Чердак. – Или передать ему, что я здесь? Мало кто любит нежданных гостей, а я без приглашения.

– Ты ему друг или враг?