Хранительница историй

Страшно представить, как Дженис будет объяснять Тиберию, что его породистый пес сбежал. Дженис знает, что на Адама можно положиться, и все же говорит мальчику:

– Не подумай, будто я тебе не доверяю, просто Деций не моя собака, и, если с ним что-то случится, отвечать буду я. – Чтобы смягчить предостережение, Дженис со смешком добавляет: – Да и вообще, я этого не вынесу.

Адам глядит на нее. Дженис подозревает, что точно так же он смотрел на психолога-«лоха».

– А я, по-вашему, вынесу? – спрашивает мальчик и уходит, крепко намотав на руку поводок Деция.

У Фионы уже стоит наготове кофейник, а на тарелку выложено печенье. Сразу видно, к разговору она подготовилась. Вот только о чем пойдет речь?

Фиона некоторое время крутит очки, лежащие у нее на коленях.

– Думала начать издалека – с погоды или чего-нибудь в этом роде. – Фиона поднимает голову и невесело улыбается. – Но на самом деле я хочу спросить… – Она устремляет взгляд в окно и смотрит в том направлении, куда ушли Адам с Децием. – Как вам кажется, с мальчиком все в порядке? – Тут Фиона начинает тараторить, не замечая, что даже не разлила по чашкам кофе. – Когда вы приводите Деция, Адам так радуется, что на некоторое время становится похож на себя прежнего. Вот я и подумала: может, с вами он откровеннее? Да, я понимаю, про такие вещи выспрашивать нехорошо. Адам бы ужасно рассердился, если бы узнал. Но я так за него беспокоюсь! С учебой у него все нормально, в школе к нашей ситуации относятся с пониманием. Он общается с двумя ребятами из футбольной команды, но, по-моему, близкими друзьями их не назовешь. Я предлагала позвать этих мальчиков в гости, а он только ответил: «Скажи еще – поиграть!» – надулся и ушел к себе в комнату. – Фиона заплакала тихо, без надрывных рыданий; слезы лились по ее лицу так, будто текли по уже привычному руслу. – А единственный человек, с которым я могла бы поговорить, единственный, кто любил его так же, как я, покинул своего сына. Не знаю, что делать.

Дженис опускается перед стулом на колени и берет Фиону за руки.

– У Адама есть вы – мама, которая его любит и всегда поддерживает, – говорит она первое, что приходит на ум, затем чуть отстраняется, но рук Фионы не выпускает. – Я тоже не знаю, как вам лучше поступить. – Чутье подсказывает Дженис, что самое время разрядить обстановку. – Нашли у кого мнения спрашивать – у простой уборщицы, – шутливо прибавляет она.

Чутье не подвело Дженис: Фиона издает смешок.

– Кстати, спасибо за рекомендацию, – добавляет Дженис.

– Всегда пожалуйста. По телефону эта женщина разговаривала очень сурово. Вы уверены, что хотите у нее работать?

Нет, не уверена. А манеру миссис Би Дженис объясняет кратким:

– Она в разведке служила.

– А-а-а… – Фиона кивает так, будто это вполне исчерпывающее объяснение, хотя на самом деле нет.

Дженис усаживается обратно на стул и наливает им обеим кофе. Фиона тянется за бумажным платком. Как и любой, кто недавно потерял близкого человека, она их держит наготове в коробке.

– Очень удобно, – комментирует Фиона, вытаскивая платок.

Дженис не имеет ни малейшего представления, что сказать, поэтому просто говорит первое, что в голову взбредет:

– Когда мы гуляем с Децием, Адам ведет себя как обычный двенадцатилетний мальчишка, играющий с собакой. Вы говорили, что не хотите, чтобы смерть Джона повлияла на жизнь Адама. Способны мы сами выбирать свою историю или нет, я не знаю, и тут я вам ничего посоветовать не могу. Но скажу одно: когда Адам бегает по полям с Децием…

– Надо же было придумать бедному псу такое имечко! – вставляет Фиона.

– Хозяина самого зовут Тиберий.

– Ничего себе! Даже не знаю, кого больше жалко, его или собаку.

У Дженис свое мнение на этот счет, но она держит его при себе.

– Так вот, когда Адам играет с Децием, даже не подумаешь, что перед тобой мальчик, отец которого покончил с собой. – Дженис называет вещи своими именами: сейчас неподходящий момент для всяких там «ушел» и «покинул нас». – Конечно, о случившемся он не забывает. Это такая же его часть, как кровь, бегущая по венам. Адам живет со своим горем, но все-таки находит, чем себя утешить. Не знаю, понятно ли я объясняю… – (Фиона кивает.) – Наверняка я ничего не знаю. Да и вряд ли хоть кто-нибудь знает. Но когда я вижу этого мальчика, мне кажется, что у него все будет хорошо. И со временем радоваться он будет все чаще и чаще, – произносит она и добавляет: – Надо вам как-нибудь сходить погулять с нами.

Фиона вздыхает так, будто на нее внезапно навалилась сокрушительная усталость:

– С удовольствием.

Дженис еще не все сказала.

– Когда мне было столько же лет, сколько Адаму, я росла практически без матери и все на свете отдала бы за такую маму, как вы.

– Спасибо, – отвечает Фиона.

Но Дженис чувствует: на самом деле Фионе ее не понять, так же как самой Дженис не понять, каково это – быть вдовой самоубийцы.