Христианство и мировое бабство

ввести смертную казнь для проповедников атеизма" ("Дары и анафема", М, "Эксмо",

2004, стр.25).

 

 Христос говорит об отношении к чуду открытым текстом: "Блаженны не видевшие,

но уверовавшие" (Ин., 20, 29). Само по себе наличие благодати не доказывает, что

нужно обязательно освящать ту же дрянную вербу, пить святую воду, и делать

именно сорок земных поклонов в пост. Те женщины, которые вырывали тогда вербу из

моих рук - ведь они причащались за полчаса до этого. И все чудеса мира, вся

бездонная благодать ещё не доказывают, что мы, причащаясь в храме, являемся

полноценными христианами. Ну да, мы приобщаемся к полноценной благодати - но не

более того. А кому от этого хорошо? Мы что, берём после этого крест,

отказываемся от своих родных и своего имущества, следуем за Христом? Короче,

вспомните-ка пример с "разъятым" автомобилем. . .

 

 Дело в том, что настоящая, подлинная, аутентичная благодать в нашем мире

существует автономно, сама по себе, а жизненные цели (аспект нашей воли, нашей

духовности), которые ставит перед собой индивид - сами по себе. Они оказались

разъединены между собою. Упрощенно говоря, можно регулярно исповедываться,

поститься, причащаться, вычитывать все молитвы - и оставаться дерьмом. Ну или -

как бы это выразиться? - быть каким-то не очень привлекательным для неверующих.

Нехорошим, что-ли. . .

 Это разделение сознательной, деятельной, волевой - и духовной сторон нашего

существа - тяжкое наследие грязных Адамовых "делишек" в раю. Изначально он был

целостной личностью, однако потом всё изменилось. Человеческая натура изначально

имела возможность вот так "расслоиться", говоря языком современного

психоанализа.

 Результаты грехопадения Адама оказались куда глубже, чем думают иные, не

очень дальновидные люди. Обратное восстановление человеческой натуры теперь не

могло идти путём духовного усовершенствования, слёзных молитв, исполнения

обрядов, да чтения всяких умных книжек. Типа сидишь себе, да молишься, а вся

твоя натура, как вагончик за паровозиком, автоматически улучшается да

улучшается. . . Так, господа только женщины могут полагать: соблюдай себе

ритуалы, да всё как-то само собой и уладится. В таком случае самый смысл

исполнения обрядов извращается и становится лишь ширмою для нашего себялюбия.

 Задумывались ли вы, о искушённый читатель, что в этом смысле все женщины -

извращенки? Для подлинного духовного роста нужно изменение всей своей жизни;

нужны мощные волевые и сознательные усилия. Ибо наш дух - сам по себе, а

рассудок и воля - сами по себе. И ежели двигаться по духовной стезе, то нужно

постоянно приводить в соответствие одно с другим. За счёт этой "автономии"

задача обратного восстановления человека в прежнем достоинстве многократно

усложнялась.

 Сотворивший мир и здесь подготовил нам очередную ловушку: не захотим ли мы

заполучить все духовные дары христианства "влёгкую", в отрыве от жизненного

подвига, то есть ничем за это не заплатив? Всегда есть соблазн выбрать из

христианства одни ритуалы и по-бабски начать жить исключительно ими. И Бог как

бы испытывает нас: пойдём ли мы по самому лёгкому (то есть - бабскому) пути,

соблазнимся ли на этот запретный плод? Поддадимся ли соблазну профанировать

самое ценное, что может у нас быть? Лёгкость получения благодати была ничем

иным, как испытанием нашей духовной силы, нашего мужества. Принимая этот великий

дар, человечество выбирало, кем оно будет: твёрдым, сознательным, волевым,

деятельным мужем, или бабой - мелочной, слабой, лукавой и поверхностной. И

угадайте с трёх раз. . .

 

 Вплотную занимаясь этой темой, нетрудно заметить отсутствие какого-то очень

важного, существенного звена, соединяющего нашу волю, наше стремление взять

настоящий крест, - и благодать. В Евангелии указаний на это звено нет;

отсутствует оно и в учении святых Отцов Церкви. Тем не менее, способ объединить

духовную и волевую, деятельную составляющую христианства существует.

 Обратим внимание на содержание самой последней молитвы Иисуса Христа, только

что завершившего Тайную Вечерю и с минуты на минуту должного быть "повязанным"

римскими "мусорами". Молитва была длинная - целая евангельская глава. И

заканчивается она следующими словами: "Не о них же (Его учениках - К.Б.) только

молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во

Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал

Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едины, как Мы едино. Я в

них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал

Меня. . ." (Ин., 17, 20 - 24). Обратите внимание: каждым предложением Иисус

повторяет одно и то же прошение. Нельзя, чтобы случайно! Кстати, в греческом

оригинале вместо "славы" идёт "догзан", что означает не только "славу", но ещё и

"мнение, представление".

 Честно говоря, текст этой молитвы не фигурирует в других Евангелиях, но это

нормально, так как Иисус "взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна" (Мк., 14, 33). Из

всех евангелистов лишь Иоанн был с Христом на Елеонской горе, и натурально,

только он доносит до нас полный текст молитвы. А Марк, приводя эти имена,