Христианство. Католичество. Реформация

По ходу этих нами указанных отношений между теоретической и практической сторонами, между измерением метафизическим и измерением историческим той же одной Истины, в конечном итоге, и возникает необходимость особого упрощения. – Неизбежность редукции, которую мы и называем «реформацией»[775]. Важной онтологической причиной такой редукции, как правило, является теоре-тизация и догматизация вокруг основной Истины – Христа – тех истин, которые, по своей сути являются не умозрительными, а экзистенциальными.

Вместе с тем, такие церкви, как православная и католическая, включая и традиционное протестантство, сегодня призываются не к полному исключению друг друга, а к некоторому взаимному дополнению, комплементарно сти.

Необходимость такой комплементарно сти связано с тем, что в каждой отдельно взятой христианской традиции, течении или церкви всегда имелись – и до сих пор имеются – те вопросы и ответы на них, которые самым глубоким образом осмыслены только в данной конкретной традиции, течении или церкви.

Если бы в течение всех 20 веков Христианства было бы только католичество, или только православие, или даже только протестантизм, то в таком случае единообразие не давало бы никакой возможности взаимному дополнению одной части другой. Именно из-за этого многообразие е условиях истории и относится к единству, а единство – к многообразию.

Это наглядно видно уже в событиях Нового Завета, где, кроме Петра и других апостолов, своей незаурядностью отличается Павел; текст Евангелия от Марка дополняют Матфей и Лука, а еще более оригинальным образом – Иоанн[776].

(25) Развитие событий указывает, что: телос как окончательная цель – не в догматах и формулах, имеющих в предании функцию передачи другим поколениям истин Откровения. Вопреки статизму традиции (будь эта традиция как предание богатой и весьма поучительной) окончательная цель – не в чем ином, как в трансценденции Того же Духа, а в итоге, и в нашем соучастии в Нем.

По-философски вышеуказанное нами можно сформулировать и следующим образом. А именно: речь идет о соотношении между предметно-догматическими и духовно-экзистенциальными истинами. При этом окончательной целью для верующего остается не первое, а второе: духовно-экзистенциальные истины, непосредственно связанные с главной Истиной – Христом[777].

Таким образом, предметно-догматические, умозрительные истины, их можно назвать и онтологически-формальными истинами, имеют не окончательное, а лишь вспомогательное предназначение.

Сам Христос не оставил нам в Евангелии почти ни одного догмата – того, что в течение веков было разработано на Вселенских соборах[778]. Он же постоянно призывает нас не к теоретизации, а к самоопределению – как в Нагорной проповеди, так и в своих притчах, а также – в разъяснении Высшей заповеди.

То же самое во многих местах своих посланий делает и Павел[779]. Будучи апостолом свободы Духа, он заявляет о том, что через Христа Бог призвал нас «быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит»[780].

Сама возможность общения состоит в необходимости перехода от формально-догматического, веками отделяющего церкви разных традиций друг от друга, к духовно-экзистенциальному.

Речь, в итоге, идет именно о принципе ecclesia semper reformanda – о Церкви постоянно реформируемой в условиях этого мира. Поскольку христиане призываются к обновлению своего ума[781], а также – к жизни в Духе:

«Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода»[782].

Догматические определения, накопленные веками на соборах, в т. ч. и те догматы, которые до сих пор особо служат разделению – и не только протестантов с католиками, но и католиков с православными – должны отойти на второй план в пользу общения. Не зря на II Ватиканском соборе не было принято ни одного нового догмата[783], но был сделан определенный поворот к экзистенциально-духовному. – Поворот к убеждению: Дух Христов действует и вне зримых пределов той или иной церковной структуры, той или иной преграды, созданной не Богом, а людьми…