Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Тюрьма в Перигё на юго-западе Франции представляла собой холодную и мрачную крепость с затхлыми подземельями и собирающейся на стенах сыростью. Двенадцать агентов УСО, попавшие в ловушку на Вилле де Буа, – половина британцы, половина французы, – уже шесть месяцев прозябали в Перигё в грязи, и среди них царил упадок духа. Один из заключенных, лейтенант Марк Жюмо, описывал этот опыт как «недостойный и до крайней степени унизительный». Двенадцать мужчин пережили долгую зиму без отопления, им разрешалось выходить на улицу только на десять минут в день; их единственный кран с водой замерз, так что они не могли мыться. Ни Питер Черчилль, ни Олив, ни его преемник Карт, похоже, не добились прогресса в их освобождении и не могли дать надежды на будущее. Эти люди, известные в УСО как Клан Камерон, все еще ожидали суда без установленной даты или какой-либо уверенности в том, что, будучи ценными пленниками, они не будут переданы нацистам и расстреляны. Бейкер-стрит все больше и больше не терпелось спасти своих звездных агентов – экспертов в области беспроводной передачи, оружия и саботажа, – которые были срочно нужны на поле боя. То, что они сидели за решеткой, очевидно не в силах помочь, было унизительным для УСО. Вирджиния никогда не забывала о них, и ее редкие посылки с едой, по крайней мере, давали им некоторое утешение. Однако, к ее крайнему разочарованию, ни на что другое у нее не было полномочий.

Тем временем двенадцати с Вилы де Буа повезло: жена бывшего французского депутата Жана Пьера-Блоха, арестованная вместе с ними в Марселе, была освобождена. Габи Блох, женщина примерно того же возраста, что и Вирджиния, с января проводила большую часть времени, навещая мужа в тюрьме и стараясь заручиться поддержкой для него на свободе. Габи уже потерпела неудачу, пытаясь пролоббировать министров в Виши, и ее возможности были на исходе. Они с Камеронами потеряли веру в бессистемные усилия УСО, но слышали, что Морелю, с которым они пересекались в Перигё, удалось бежать во многом благодаря Вирджинии. По просьбе Жана Габи отправилась в Лион в бар отеля «Гранд Нувель», чтобы попросить Мари о помощи. Встретившись с Габи, Вирджиния не могла не поразиться мужеством этой миниатюрной француженки, которая не говорила по-английски и действовала совершенно самостоятельно. Тем более учитывая невероятные опасности, с которыми ей приходилось сталкиваться как еврейке.

Жорж Беге также нашел способ связаться с Вирджинией, переправив письмо контрабандой. Он был одним из двух Камеронов, которым было предъявлено серьезное обвинение в «покушении на государственную безопасность», так что едва ли он мог открыто написать о том, что ему нужна помощь для побега. Постоянно беспокоясь о том, что он мог бы «поставить ее под угрозу»[162], если письмо обнаружат, Беге писал, что со всеми мужчинами обращались хорошо и относились с сочувствием, а моральное состояние их было «превосходным»[163]. Разумеется, он надеялся, что она прочтет между строк, – и действительно, письмо почти наверняка содержало зашифрованные сообщения. Во всяком случае, Габи очень ясно описала реальность Перигё: побои, темнота, болезни и ежедневный рацион, состоящий из одной миски жирной жидкости и ровно 250 граммов хлеба; она рассказала, как насекомые вгрызались в тела больных и слабых заключенных, как камеры буквально кишели вшами; и как весной 1942 года силы и боевой дух Камеронов стремительно падали. Габи настаивала: Вирджиния была их последней надеждой.

Вирджиния очень хорошо понимала масштаб проблемы. Перигё представляла собой неприступную крепость с высокими стенами и железными воротами, откуда до этого никто и никогда не совершал побег. Однако после стольких месяцев наблюдения за чужими неудачами эта отчаянная просьба, несомненно, стала для Вирджинии шансом доказать, на что она способна. Она разработала план, состоящий из двух частей, и пообещала Бейкер-стрит, которая за отсутствием какого-либо другого прогресса, наконец, дала ей право попробовать, что «если они не смогут добиться официального освобождения, они выйдут оттуда неофициально»[164]. В Лондоне, похоже, мало верили в то, что Вирджиния сможет добиться успеха и все еще ждали, что вскоре она вернется в Британию. Однако вместо этого, чтобы привести свой план в действие, Вирджиния решила втайне объединиться с Габи.