Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

В то же время Вирджиния усердно работала над планом действий сразу после побега из Мозака. Она призвала Вика, ответственного за одноименный путь побега, найти убежища и организовать возможный переход Камеронов через Пиренеи в Испанию. Вместе они наняли водителя и подготовили двенадцать комплектов документов, продуктовых карточек и билетов на поезд. Что было еще важнее, они нашли конспиративную квартиру недалеко от лагеря для тех, кто сильно переживал в первые несколько часов и дней свободы, когда опасность повторного задержания была максимальной. Чтобы организовать такое отчаянное предприятие, было необходимо учесть бесчисленное множество деталей, требующее всех полевых навыков Вирджинии и ее легендарных ресурсов. Это было настоящей причиной, почему она так переживала, получив из Лондона приказ о возвращении. Она не могла бросить свою ближайшую команду – Жермен, доктора Руссе и его нового радиста Андре Курвуазье (симпатичного бывшего французского солдата), – каждый работал со своими контактами полностью от ее имени. В такой гигантской операции нужно было постоянно решать бесчисленное множество новых проблем, но самым трудным оказалось найти прямой и быстрый способ связаться с заключенными для окончательной доработки плана. Визитов Габи и усилий Севильи было недостаточно. Вместе Вирджиния и ее сторонники придумали потрясающе смелое решение.

Несколько дней спустя жизнерадостный семидесятилетний французский священник, ветеран армии, потерявший ногу в бою в Первой мировой войне, начал серию визитов к Камеронам. Ему хорошо удавалось поднимать их дух, и он смог устроить так, чтобы мужчинам разрешили передать несколько баночек с краской для отделки барака. Однажды, когда они закончили, он попросил поднять его в инвалидном кресле по лестнице, чтобы посмотреть, что у них получилось по «внутренней отделке». Оказавшись внутри, священник выкатился на середину комнаты и быстро подозвал мужчин к себе. «У меня для вас небольшой подарок, – прошептал он, и глаза его возбужденно забегали. – Но сначала поставьте кого-нибудь у двери и окна для безопасности… Теперь, кто-нибудь, загляните под мою рясу… где должны быть ноги». «Боже мой! Это же пианино!» – воскликнул Беге, сразу же догадавшись, кто поставил знакомый ему радиопередатчик в стиле УСО. «Да, – ответил священник. Мне дали понять, что вы сможете сыграть на нем отличную музыку. Оно хорошо настроено… Спрячьте его и, конечно же, забудьте, как оно сюда попало»[170].

Пару ночей спустя, воспользовавшись отсутствием часовых в пятой сторожевой башне (благодаря усилиям Севильи), Беге незаметно проложил семьдесят футов антенны под краем крыши. Через неделю он уже отправил свое первое сообщение на Бейкер-стрит, в котором сообщил имена тех, кто был с ним, и рассказал, что десять из них намеревались «сформировать группу побега и добраться до безопасных убежищ за городом», возможно, с еще четырьмя нахлебниками. Секция F была поражена, получив сообщение от своего знаменитого «пианиста» из французского лагеря для военнопленных. Существование прямой линии связи с Мозаком было просто невероятно. Зная, что операцией руководила Вирджиния (хотя и не зная подробностей, Беге умолчал о них на случай перехвата), Лондон ответил инструкциями о том, как Камероны могут связаться с ней лично в отеле «Гранд Нувель», когда доберутся до Лиона. Они должны были сказать следующую кодовую фразу: «Я пришел, чтобы уточнить, сколько яиц я должен для вас отложить». Ее ответ будет: «Оставьте для меня десяток, если только у вас нет еще четырех». И все же мысль, что агенты действительно могут оказаться на свободе, до сих пор воспринималась на Бейкер-стрит скептически.

Беге стал настолько искусным в радиопередаче из камеры, что мог передавать даже разведданные, полученные от разговорчивого охранника. Отправив сведения о новом немецком заводе по производству снарядов и взрывчатых веществ в Бержераке, о котором говорил надзиратель, Камероны восторженно слушали рев бомбардировщиков Королевских ВВС пару ночей спустя и видели зарево от сотрясающих землю мощных взрывов, «посылающих облака искр в ночное небо»[171]. Большой радостью было слышать, как тот же охранник на следующий день обсуждает уничтожение завода. Они, наконец, сыграли свою роль в войне, даже находясь за колючей проволокой.