Хроника Беловодья

Стрекопытову стало как-то не по себе. Лаборант не был похож на сумасшедшего. С другой стороны,  характер исследований Португалова был таков, что все эти исчезновения и появления, могли  быть следствием  какого либо его эксперимента.  В таком случае, оставалось только радоваться, при условии, что профессор сочтет нужным поставить Стрекопытова в известность о своих достижениях. Этого необходимо было добиться любой ценой, иначе пришлось бы признать, что Португалов ведет свою игру и, стало быть, дальнейшее сотрудничество с ним становилось не только бессмысленным, но и опасным. Впрочем, одернул себя Стрекопытов, гораздо более вероятно было то, что профессор и впрямь рехнулся. Почему бы и нет? Человек ученый,  можно сказать, фанатик. Такие легко переступают границу между желаемым и допустимым. И еще легче склоны оправдывать любые свои деяния, если те лежат в плоскости  их страсти. Тут перед Стрекопытовым встал вопрос – Лежал ли в плоскости страсти Португалова штаб-ротмистр Чимбурахов?  В  такой постановке вопроса, однако, был изъян. То есть вопрос следовало ставить по-другому. – Мог ли  Португалов, например, убить штаб-ротмистра и свою жену, если посчитал, что они являются помехой его деятельности?

Впрочем, все может быть еще проще, обычная ревность. Тогда что случилось с Михелем? Уж тут-то ни о какой ревности не может идти речи. Обо всем этом можно было только гадать, да тех пор пока  какие-нибудь новые обстоятельства не прольют свет на загадочное происшествие.

- Франтишек, - сказал Стрекопытов, решив, что первым делом необходимо переговорить с профессором. – Ты что-нибудь рассказывал следователю?

- Нет.

- Хорошо, я выполню твою просьбу. Расчет ты получишь.

- Спасибо. – просиял лаборант.

- Погоди. – остановил Стрекопытов. – Ты получишь расчет через неделю.

- Нет.- побледневший Франтишек замотал головой. – Невозможно.

Стрекопытов помахал  указательным пальцем перед заострившемся, как у покойника, носом лаборанта. – Еще как возможно. С тобой ничего не случится, я обещаю.  Тебе будет заплачено вдвое против оговоренного.  Мне нужно знать, что происходит в лаборатории. Никто, кроме тебя мне помочь не сможет. А с профессором я поговорю.

Не то чтобы Франтишек согласился,  скорее он настолько обессилел от страха, что не нашел в себе сил сопротивляться уговорам.

Выпроводив поникшего лаборанта за дверь, Стрекопытов нажал медную кнопку звонка. Вызванный  его мелодичным треньканьем на пороге моментально возник буфетчик Афанасий Жила, земляк, человек верный.

- Вот что, Афоня, – Стрекопытов подошел к окну,  из которого открывался вид на его владения. -  сервируй-ка ты мне, друг любезный, вон тот пригорочек. На две персоны.

Бесшумно ступая ногами обутыми в мягкие сапожки, Афанасий приблизился к окну и Стрекопытов показал ему, какой именно пригорочек следует сервировать.

Место было хорошее, на прилегающей к фабричной стене лужайке, вдали от корпусов. Здесь можно было беседовать без опаски, что кто-то подслушает.

- Четверть часа. –  Буфетчик тряхнул стриженными под горшок пегими волосами и удалился.

Франтишек стоял у стальной двери, ведущей в португаловский подвал, не решаясь войти.

- Не робей, парень. – подбодрил его Стрекопытов и толкнул дверь, но та оказалась заперта.

- Профессор там?

Франтишек кивнул. – В это время он всегда там.

Увесистый кулак фабриканта загрохотал  по железу. Через несколько минут дверь, наконец, приоткрылась, в образовавшейся щели показалось узкое смуглое лицо профессора, украшенное стрелками мушкетерских усиков – А, Гавриил Григорьевич, здравствуйте.

- И Вам того же, герр профессор. – любезно ответил Стрекопытов, несколько отворотясь, из-за спины Португалова  тянуло едким смрадом. – Однако, амбре у вас тут.

Португалов потянул ноздрями. –  О, обоняние служит химику не к наслаждению, а к познанию. Прошу, – и гостеприимно распахнул дверь – входите.

Франтишек серой мышью проскользнул в лабораторию, а, едва не задохнувшийся, Стрекопытов, изобразив на лице улыбку, поспешно отступил. И оттуда, с безопасного расстояния, внутренне безоговорочно согласившись с тем, что обоняние служит химику не для наслаждения, произнес, вытащив для  большей доходчивости луковицу швейцарских часов из жилетного кармана и показывая профессору на нее пальцем. – Время обеденное.

- Да, да – радостно сказал профессор, делая приглашающие пассы руками.

- Туда. -  Стрекопытов простер длань, показывая – куда. – Приглашаю – он ткнул себя в грудь пальцем. – разделить трапезу. – и чтоб уж совсем было понятно, сказал – Ням-ням.

Услышав это из собственных уст, фабрикант усомнился в своем рассудке, но дело было сделано. Португалов исчез и через минуту появился вновь, сменив, покрытый разноцветными пятнами и прожженный во многих местах,  рабочий халат на цивильный пиджак.

Верный буфетчик уже стоял подле застеленного коврами пригорка, на котором был накрыт стол.

Стрекопытов глянул хозяйским оком. – Спасибо, Афоня.

Поняв, что дальнейших указаний не последует, буфетчик с достоинством удалился.