Хроника одного полка. 1916 год. В окопах

Через секунду Малка потеряла из виду Серафиму, её закружили гости, они выхватывали из корзинки кто что: кто портсигар, кто кисет, кто бонбоньерку, связку красиво расшитых носовых платков, гребни костяные и палисандровые, какие-то штуковины, про которые Малка не могла знать, для чего они. Совали деньги. Корзинка быстро опустела, а кошелёк наполнился, и Малка вернулась в дамскую. Там она встретилась с Серафимой, они только глянули друг на друга, промокнули пот на висках и снова выскользнули в залу. Им вслед Екатерина Максимилиановна крикнула, что вот-вот установят по киоску, и им не надо будет бегать. Малка ничего не поняла, она только поняла, что она так бы бегала и бегала. Она ловила на себе восхищённые взгляды, что мужчин, что женщин. Ещё она заметила, что рядом с ней часто мелькает человек с треногой, на которой был установлен ка кой-то ящик, она такие видела, это был фотографический аппарат. Человек останавливался, махал гостям рукою, чтобы те встали группами, и сверкал на них так ярко, что это было похоже на молнию. Потом он исчезал, потом снова появлялся, потом Малка о нём забыла, но он выскочил как чёрт из табакерки, поставил её под стеной, расписанной под пшеничное поле на фоне библейских гор, велел улыбаться, шире, ещё шире, командовал он и нырял под полотнище, выглядывал, снова кричал «Шире!» и опять нырял. Амалия улыбалась широко, как могла, у неё уже болели скулы, и она в какой-то момент просто посмотрела в ящик, фотограф выглянул, и тут свернула молния, и Амалия сорвалась с места. «Ну его!» – подумала она.

Она уже чувствовала усталость, но такую лёгкую и светлую, что хотелось, как некоторые дамы, сесть на диван, а лучше упасть на диван, выпрямить ноги и расхохотаться во весь голос, однако выглянула Екатерина Максимилиановна и позвала. Рядом уже стояла Серафима. Они прошли в дамскую, набрали по полной корзине, и Екатерина Максимилиановна вывела их в залу и развела по разные стороны, где уже стояли киоски.

– Вот, – сказала она, обращаясь к Амалии, – тут и стой, моя милая, и уже не надо бегать, а кончится, – и она кивнула на корзину, – иди в дамскую, а когда завершится игра, то будут танцы, тогда уж мы торговлишку-то и прикончим, хорошо?

Амалия кивнула, Екатерина Максимилиановна утонула в толпе, Амалия повернулась к киоску, поставила на прилавок корзину и почувствовала, что рядом кто-то стоит. Она обернулась и ахнула от испуга, совсем близко стоял офицер с маленькими звёздочками на золотых погонах и смотрел на Амалию через непроницаемую черную шёлковую повязку на глазах.

– Еленочка Павловна, Елена Прекрасная, это вы?

Амалия растерялась, она так испугалась, что и все игроки, и зал, и свет, и игральные столы исчезли, и против неё стоял офицер, он улыбался и смотрел поверх головы Амалии.

– Еленочка Павловна, – офицер улыбался, – я запах ваших духов узнал, как только вы вошли, вы же вошли недавно, правда? Что же вы молчите?

Малка стояла в растерянности. Офицер ещё помолчал, видимо ожидая ответа, и, не дождавшись снова спросил:

– Ну, что же вы молчите?

Малка не знала, что ответить, и вдруг она узнала этого офицера, она видела его несколько недель назад на Венце рядом с двумя другими офицерами, одного без руки, который сидел на белом жеребце, а другого в коляске с костылями, такое разве можно забыть.

– Рада вас видеть, господин… – У неё эти слова вышли сами собой.

– Розен, – подсказал ей офицер, – Георгий Розен, мы виделись с вами…

– Три недели назад на Венце…

– Вы так давно в Симбирске и не дали о себе знать? – Офицер несколько нагнул голову и если бы не повязка, то смотрел бы Амалии прямо в глаза. – Я для вас в госпитале перед выпиской оставил записку, что если вы когда-нибудь, какими-нибудь судьбами будете в Симбирске, то дали бы о себе знать… А вот видите, я нашел вас по запаху ваших чудесных духов, вы мне даже говорили их название, я хорошо помню, это «Жасмин Флориды», правда? Это был наилучший запах в Твери…

И Малка всё поняла.

– Правда! – сказала она. Знакомый запах повёл офицера по залу и привёл к ней, а этими духами её надушила Серафима, которая из Твери! Значит…

Она стала искать по залу и увидела Серафиму, та цветущая, с пустой корзинкой летела к дамской комнате, и её сопровождал штабс-ротмистр Туранов. Малка сжала губы и стала махать рукой Серафиме. Серафима увидела, точнее, её увидели одновременно и Серафима, и штабс-ротмистр. Туранов широко улыбнулся, а Серафима вся сжалась и остановилась. Малка увидела, что Серафима смотрит на слепого офицера в повязке. Малке захотелось крикнуть, мол, подойди, надо помочь человеку, но тогда слепой офицер услышал бы, и она умоляюще посмотрела на Серафиму. Всё дело решил Туранов, он подошёл первый.

– Граф, как вы себя чувствуете? Вы уже путешествуете сами, без помощи?

– Игорь, здравствуйте, дружище. – Граф Розен повернулся на голос Туранова. – Как видите! Мне помощь не нужна, у меня нос служит поводырём. Хочу представить вам мою знакомую по Твери! Прошу любить и жаловать, Елена Павловна, Елена Прекрасная, самая благоуханная из всех Елен! – И Розен сделал жест в сторону Амалии.