Хроники ротмистра Кудашева

– За кого! За батьку. Не тот атаман, кто булаву носит, а тот, кто казаков кашей кормит! Здоровье комиссара Цыганков-Коломийца!

Матрос с «Царицы» улёгся на пол, обняв «Максим».

Мы с Ремизовым уже не церемонились. Не тронутые стаканы поставили на стол. Ремизов в третий раз наполнил стакан начальника эшелона. Звякнув, коснулся горлышком бутылки и наших полных стаканов.

– Выпьем?

– Выпьем! Но сначала я расскажу, как арестовывал Куропаткина!

– Расскажи.

– Это стоит записать для истории. Вы знаете Алексея Николаевича? Какой человечище?! Герой Плевны, соратник Скобелева… Лично возглавлял колонну штурмующих на Геок-Тепе! Главнокомандующий на русско-японской! А потом здесь. Царь наш батюшка своим отречением предал в первую очередь своих самых верных слуг, таких, как Куропаткин. Как сейчас помню. Дело было по весне 30-го марта сего года. Именно уполномоченный Цыганков-Коломиец вручил Куропаткину «Постановление» объединенного заседания «Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов», «Совета мусульманских депутатов», представителей «Крестьянского союза» и «Исполнительного комитета», которым Куропаткин был отстранен от должности и приговорен к домашнему аресту. Сначала домашний арест, а потом сопровождение в Петроград под моим конвоем. Без насилия, культурно. Вместе Куропаткиным выдворили его помощника Ерофеева и начальника штаба ТуркВО генерала Сиверса. В Петрограде их всех помиловали. А конвою даже пайка не выделили. В Туркестан своим ходом возвращались, подножным кормом питались. Это справедливость?..

Начальник эшелона уткнулся носом в стол. Его рука с полупустым стаканом упала на колени. Затих.

Ремизов взглянул на часы. Сказал:

– Пора!

Встали. Вышли в тамбур.

– А ваши люди? – спросил я капитана.

– У каждого своё задание. У всех хорошие часы. Время сверено. Ждём. Ещё три минуты.

Открылась дверь в коридор. Вышел матрос. Тот, что с «Царя». Потягиваясь, приказал нам:

– Что здесь делаете? Давай назад в вагон!

– Курим, – ответил Ремизов. Быстрым движением вынул из левого рукава шинели штык винтовки Мосина и вогнал его с хирургической точностью в сердце матроса. Зажал ему рот ладонью левой руки. Через несколько секунд отпустил. Матрос тяжёлым кулем свалился на пол.

Ремизов открыл дверь тамбура. Ледяной ветер ворвался в вагон. Первым был выброшен труп. Вторым выпрыгнул я. За мной капитан Ремизов.

В декабрьскую студёную ночь кара-кумский бархан не показался мягким. Слава Богу, здесь нет камней. Обошлись без травм.

Поезд прошел мимо нас. Первый, второй, третий, четвёртый вагоны. С некоторым опозданием прокатился и остановился в десятке шагов от нас пятый. Отцепленный. На его тормозной площадке двое. На крыше третий.

– Мои люди, – сказал Ремизов. – Слава Богу, все живы.

– Что теперь? – спросил я его.

– Ждём, – ответил Ремизов. – Нас должны встретить.

Вынул из-за голенища фальшфейер, поджёг его, поднял факел над головой. Через три минуты крикнул своему Федоту:

– Теперь твой. Залезай на крышу, нас не видят!

Федот зажёг свой факел.

Через минуту мы услышали мягкий рокот многочисленных копыт по песку. Рокот усиливался. Минуты через три-четыре мы и отцепленный вагон были окружены текинскими конниками. Большой отряд. Не менее полусотни.

К нам направился один из всадников в белом тельпеке. Стараясь перекричать усиливающийся ветер, несущий песок вперемежку со снегом, поздоровался и задал вопрос на русском:

– Салам друзья. Есть ли среди вас Кудаш-бек?!

Я шагнул ему навстречу. Всадник спрыгнул с коня. Развел для братского объятия руки.

Это был полковник Ораз-Сардар, начальник гвардии хана Ахала генерал-майора русской армии его высочества Махтум-Кули-хана.

*****

Открыть вагон труда не составило. Его сопровождающие «краснобантовые» стрелки сопротивления не оказали. Из вагона кроме охранников нукеры Ораз-Сардара извлекли пожилого человека, трясущегося от холода и страха. Один из нукеров набросил ему на плечи свой овчинный полушубок. Подвёл его к нам.

– Кто вы? – спросил Ремизов. – Почему вы здесь?

– Я Вениамин Иосифович Ремпель, младший кассир Асхабадского филиала Ташкентского отделения Государственного Банка Российской Республики, – ответил человек. – Я здесь не по своей воле. Меня допрашивали, потом били, потом сунули в этот вагон с колбасой и водкой.

– Где золото? – спросил Ремизов.

– Там, где ему положено быть, – ответил Ремпель. – В подвале банка.

Ремизов рассмеялся:

– Вы что, на весь банк единственный работник? И эти шкурники не смогли выбить из вас золото?

– Остальные сотрудники успели разбежаться. Мне не повезло. Показал господам революционерам  одно пустое хранилище. Сказал, другого нет. Я не выдавал им то, что они уже взяли сами, но взял с них расписку: на полмиллиона царскими кредитками! Расписка осталась в банковских текущих документах, а я вместе с деньгами в опечатанной упаковке в этом холодном вагоне.

– Всё понятно, – сказал Ораз-Сардар. – Уходим!