Хроники ржавчины и песка

Лед вздрогнул.

Послышался хруст. Грохот на верхних палубах. По льду побежали трещины.

Найла мешком шлепнулась на дно пузыря…

Теперь снег валил не так сильно. Буря будто бы задержала дыхание, послышался плач. Стало темно.

Механокардионик поднял слепые глаза к небу. Азур чувствовал: там, вверху, что-то было.

«Да, это он».

В вышине, приглушив моторы, беззвучно плавала гигантская тень. Ветер терзал корпус судна. Серый силуэт среди белых облаков, словно протыкающее бурю веретено.

Корабль лег на левый борт. Еще немного сбросил скорость и завис в сотне метров над землей. С заснеженных палуб – ни звука, из трюмов – ни одного удара сердца.

Полуметровый кусок оторвался от киля и рухнул в сугробы. Потом еще один, и еще… все ближе, ближе, почти у самой головы Азура.

Снег под ногами задрожал. Гора заревела; раздался гул, будто где-то очень-очень далеко сходит лавина.

Не успел Азур опустить руки, как его поглотил белый покров.

Трещины. Разбегались по льду, как венозная сетка, которая, сосуд за сосудом, становилась все шире.

В одну из них, извиваясь, попыталось пролезть существо: сначала боком, потом повернувшись к ледяной стене искаженным лицом.

– Ты? – отшатнулся Сарган. Это ведь тот самый, с которым он летел на воздушном шаре. Выходит, Внутренний не остался на Вассаго, а обманом проник в его тело, обещая, что вместе с водой Сарган выпьет другое существо.

Внутренний тем временем протиснулся дальше в трещины, корчась, вытягиваясь и извиваясь, как дым. Добравшись до корпуса корабля, поискал пробоины, чтобы попасть внутрь. Хрупкий лед трещал и ломался не переставая.

В одну щелочку вытянул правую руку, в другую – левую; коснулся пальцами металла.

Пробоин нет!

Забрался под киль.

Нашел! В корпусе – прямоугольное отверстие. Только лед слишком прочный, ни одной трещины. Тут не пройти. Но ведь должен быть хоть какой-то способ залезть внутрь!

Внутренний пошел дальше, держась рядом с металлом огромного киля. Нашел еще одно отверстие – здесь лед сломан. Правда, пока он заберется туда, с него семь потов сойдет. Но делать нечего, снаружи оставаться нельзя…

Найла пнула корпус механокардионика: железо загремело, а девочка подтянулась, пытаясь ухватиться за ствол пушки. Пузырь был очень маленьким – видимо, рассчитан только на то, чтобы вместить артиллериста.

Под ногами – вода.

Найла обвела глазами хрустальный мир вокруг. От выстрела во льду образовалась дырка в три сантиметра диаметром, через которую пробралось полдюжины Внутренних – серых, как листы испепеленной бумаги. Выжившие ее поразили: они двигались очень-очень медленно, просовывая одеревеневшие конечности в трещины.

Девочка с радостью вытащила ноги из ледяной воды и вскарабкалась на седло, подобрав подол пальто. Полы были совершенно мокрыми. Вцепилась в прицел пушки и подумала, не выстрелить ли еще разок, на всякий случай. Может, и не стоит разбивать хрупкое равновесие этой хрустальной тюрьмы, но ведь что-то надо делать.

Но, услышав грохот над головой, Найла передумала.

Встала коленями на седло, подтянулась на краях люка и вылезла. В трюме с потолка закапало еще сильнее. Механокардионики, которых лишили сердец, сидели у стен, погруженные в свой сон, как и раньше. Кроме одного! Железное тело растянулось в проходе: девочка была уверена, что в прошлый раз она его здесь не видела.

Сердцеглот приподнял голову.

Найла остановилась как вкопанная. У нее и оружия-то с собой нет – только безрассудная храбрость.

– Ты что, жив? – громко спросила девочка.

Механокардионик неловко, со скрежетом, попытался подняться на ноги, но не смог.

– Можешь не вставать, мне просто надо знать, кто здесь есть еще, кроме меня. – Найла вспомнила, что нужно подождать, пока какая-нибудь поверхность не переведет ее слова на металлояз. На всякий случай положила руку на переборку и повторила сказанное.

– Ты кто? – спросил механокардионик.

– Кто я? Лучше скажи, кто ты! Этот корабль меня… – она поискала слова, – взял в плен. Помоги мне выбраться отсюда, и я отдам тебе все сердца из чана.

Корабль тряхнуло. Найла смягчила толчок, слегка согнув колени. Остов изменил положение во льду. Вода на полу прибывала на глазах.

Еще один толчок, сильнее. Пол накренился. Найла упала на четвереньки. Механокардионик съехал на пару метров и оказался в сплетении рук и ног своих сородичей.

Теперь внизу шел уже самый настоящий дождь. Воздух был такой влажный, что стало трудно дышать. Струи бежали в люки. Лед скрипел, трещин было все больше. Удары, ледяные тиски, стоны пытаемого корабля.

Вода текла отовсюду. Ручьями из небольших щелей в стене.

Найла подползла и заглянула в люк. Из трещин к брюху корабля все быстрее поднимались существа. Десятки, а может сотня. Как спрессованный пар.

Удары. В этот раз снизу.

Нужно уносить отсюда ноги как можно быстрее.

Стараясь не оступиться, девочка рванула к лестнице, ведущей на верхнюю палубу. А оттуда – на капитанский мостик.

Сарган отпрянул от стены, лицо исказилось от страха. Споткнулся о валун, побежал. Каменный свод огромного зала рождал такое эхо, что по спине бежали мурашки.

Грохот. И ледяная вода, доходившая до лодыжек.