Хроники ржавчины и песка

Даже если заорешь во все горло, кто тебя услышит? Уж точно не глухой сердцеглот. Наклонив голову, посмотрела вниз. Она медленно съезжала – значит, после сужения воронка снова расширяется.

Принялась молотить ногами по воздуху. У нее застряла задница. Фигура Найлы была пока что лишена женственных округлостей, но не так давно на ее теле начали появляться новые изгибы. Девочка закусила губу: кто это оценит, если она не сможет пропихнуть попу в сужение.

Закрыла глаза и вспомнила, как Азур положил ей на грудь коробочку с булавкой. Больно не было, но соски вдруг набухли. Непонятно почему.

Девочка начала скользить вниз.

Резко открыла глаза: она снова летит в бездну.

Еще секунда, и Найла рухнула на что-то ледяное и твердое. Посмотрела вверх. Свет едва просачивался через узкую расщелину. Но вокруг вовсе не было темно. С трудом поднявшись на ноги, девочка огляделась.

И потеряла дар речи.

Куда она попала?

Сделала пару шагов и остановилась как вкопанная. Найла оказалась на мостике какого-то корабля, а прямо перед ней, за лобовым стеклом… Нет, не вода, а лед, прозрачный, как горный хрусталь.

Ют, обрубок стрелы крана, покореженный носовой релинг, заостренный киль, прорезающий блестящий хрусталь, как лезвие… Видимо, корабль затонул летом, а зимой оказался в ледяной ловушке: никаких повреждений на корпусе заметно не было, разве что пара мачт покосилась, да кое-где поврежден фальшборт.

Видимо, она провалилась в дымовую трубу.

Холод здесь был просто адским. И металл не переставая тревожно скрипел.

Зрелище поражало воображение: мороз сковал не только корпус корабля, но и сотню Внутренних, вмерзших в лед, как медузы. Их неподвижные человекоподобные фигуры – полупрозрачные, молочного цвета – виднелись рядом с мачтами и бортами, как скульптуры из дыма: вот один собрался сделать шаг или ударить локтем, другой – протянуть руку или подняться по лестнице. Стекло в стекле, словно прозрачные мальки вокруг матери.

Найла принялась было считать Внутренних, но почти сразу бросила. Накрененный пол покрывала вода; у левого борта – на палец, у правого – на целую ладонь. На металле переборок блестела испарина, с потолка не переставая капала вода. В тишине слышались только громкие удары ее колотящегося сердца.

У ледяной стены сидел капитан, скрючившись и уставившись в лед мертвыми, стеклянными глазами. Ненавидя себя, девочка стащила с тела тяжелое форменное пальто, накинула на плечи – чего только не сделаешь, чтобы спастись от холода. Оно было велико ей размера на три, полы, чуть ли не до пят, тащились по воде, зато подкладка сшита из меха. Подняв воротник, девочка поискала теплые перчатки взамен потерянных. Потом подобрала металлическую трость с костяной ручкой.

Едкий запах старой ржавчины и сырости щипал нос. Найла оперлась о штурвал и стала думать, как выбраться. Может, у корабля есть гудок. Он создал бы вибрацию, а это – возможность докричаться до Азура. Если гудок работает, интересно, каким будет его звук во льдах?

Широко расставив ноги, чтобы не потерять равновесие, Найла снова уставилась в лобовое стекло. Сколько времени она здесь проведет, прежде чем замерзнет?

Девочка щурилась на свет, отражающийся ото льда и Внутренних. Почему этот корабль пошел ко дну, почему эти проклятые существа не смогли выбраться на поверхность? Они умерли или просто заледенели и оживут, как только станет теплее? Может, Внутренние просто решили, что лучше замерзнуть вместе с металлом, ведь наверху, вдалеке от корабельных маршрутов, их ждет верная смерть?

Найла и сама в последнее время не хотела разлучаться с тем, кто стал ей дорог – как мотылек летела на свет. Светом был для нее Азур. Жестяной человек с сердцем, которое она могла держать в руках, когда хотела. Он же там умрет, наверху, совсем один, когда не сможет идти из-за набившегося в железные ноги снега.

От холода замирало сердце. Вместо того чтобы думать, как выбраться, сознание Найлы блуждало без цели.

Она слышала, как скрежещет металл, зажатый тисками льда.

Пытаясь успокоиться и сосредоточиться, Найла немного походила по капитанскому мостику – кутаясь в пальто, стуча тростью и шлепая сапогами по воде. Порылась в бумагах и нашла бортовой журнал. Совершенно мокрые страницы разъезжались в руках. Но одну удивительную запись она сумела разобрать. Прочитала, подняла голову и посмотрела вокруг.

Наверное, так и есть. Да и как иначе?

Девочка повторила слова обвинения вслух:

Слишком много колес: подъемная сила падает, и Ярисса входит в штопор.

Подъемная сила? Штопор? Точно, эти заумные слова использовал дедушка Халед, когда говорил о полетах на гребнях. И она впитывала знания как губка.

Значит, имя этого вмерзшего во льды корабля – Ярисса. И когда-то он летал, как Мизерабль. Нет, хуже, раз рухнул в озеро и затонул вместе со всеми Внутренними. Девочка повернулась, с восхищением разглядывая капитана: на его пальто она не нашла никаких знаков различия. Выходит, он был птицей высокого полета. Как бы героически ни сложилась его жизнь, сейчас он превратился в сушеную треску, лежащую в луже ледяной воды.