Хроники ржавчины и песка

– И как это сделать? – скептически спросил Сарган. – На такой скорости корабль долго не протянет. Он хочет есть, и ему наверняка нужна энергия, чтобы удерживаться в воздухе.

– Для этого есть Внутренние!

Сарган ударил кулаком по штурвалу:

– И ты думаешь, этого хватит?! Если у корабля в воздухе закончатся силы, ты будешь чувствовать себя так, словно зависла на верхушке дюны, – впервые за все время разговора он оторвал взгляд от лобового стекла и посмотрел на Найлу. – У меня ноги подкашиваются, когда я думаю, что́ может случиться, если Ярисса выбьется из сил.

– Ты устал, страж облаков! Иди отдохни чуток.

Сарган кивнул и отошел от штурвала:

– Два часа, не больше. Только потому, что я перестал понимать, где твое лицо, а где – луна. Звони в колокол, если нужно.

Мизерабль поднимался.

Все выше. И выше…

Потом раздался громкий выхлоп, из корабля вылетела черная масса. В ней были ржавые шестеренки, карданы, сломанные зубчатые колеса, всякие мелкие обломки, но большую часть составлял биологический материал – сухой порошок, который уже невозможно использовать как смазку для механизмов. Куча балласта в несколько метров высотой, размером с дюну.

Но сбросивший лишний вес корабль не полетел быстрее, а наоборот, замедлил ход.

На шканцах, в кромешной тьме, Бахир единственным глазом прижался к щели, чтобы увидеть хоть что-нибудь. «Давай же, красавица, иди к своей мамочке!»

Вражеский корабль летел в черном небе как прозрачная комета, как спешащая куда-то закорючка из лунных бликов.

Вспышка.

Темный свод ночного неба осветился, и на какой-то миг два корабля связала золотая ниточка.

Ударившись лбом о переборку, Найла упала на скрюченного у стены пилота. Отползла, встала на колени и посмотрела в боковое стекло.

Небо снова окутал мрак.

Девочка едва успела подняться на ноги, как капитанский мостик содрогнулся от второго удара, и на латуни приборов заиграли блики. Корабль опустил морду, немного вильнул и на какое-то бесконечное мгновение завис в воздухе, слегка повернувшись вокруг своей оси. Кто в кого стрелял? Ведь на Яриссе, кроме нее и Саргана, нет ни одной живой души. Она быстро перебрала в голове все, что видела в помещениях корабля за эти несколько часов. Все, до мельчайших подробностей; она не может ошибаться – на корабле, кроме них, больше никого нет. Внутренние, конечно, не считаются.

Найла бросила взгляд на старого пилота / хранителя сердец, лежавшего на полу.

– Ты что-то (от меня) скрываешь! – прошипела девочка.

Третий залп. Молния вспыхнула и тут же исчезла. В душе по-прежнему было темно и холодно.

Найла решила пойти посмотреть сама. Позвонила в колокол: пусть Сарган постоит у штурвала, а она спустится к пушке и узнает, кто же, черт подери, там стреляет.

В нескольких милях от Яриссы в ночном небе что-то горело, но лунные отблески мешали оценить расстояние; в темноте виднелись только пятна света и поблескивающие облака.

Схватив подзорную трубу, девочка направила ее на этот странный позолоченный след.

Бахир с такой силой ударился затылком о решетку, что та развалилась на куски. Молния лишь чуть-чуть лизнула механокардионика, но воздух вокруг наэлектризовался до предела. Все три его сердца замерли на миг.

Несколько остававшихся на лысом черепе волосков опалились. А ведь Бахир ими (как и своим правым глазом) очень гордился; это были последние бастионы его потерянной человечности.

«Вот дерьмо!» Он медленно поднял руку и стер прилипшую к лысине горстку сажи. Надо бы подняться на верхнюю палубу, чтобы оценить ущерб.

Толкнув плечом люк, Бахир вышел в морозную ночь; высота уже очень большая, тысяч двадцать. Слава богу, у него нет легких, а значит, он не задохнется.

От удара молнии на палубе тут и там горели масляные пятна. К корме плыли облака пара и дыма, словно мертвые знамена на заброшенном поле битвы.

Бахир посмотрел на три висящих вниз головой трупа. Кожа у них почернела, тела стали похожи на огромных песчаных тунцов.

Перевел взгляд выше: вместо дымовых труб – три больших сверкающих изогнутых черных клинка, заточенными краями вперед.

В прозрачном свете луны Бахир побродил по палубе между костерками: конечно, долго на морозе в таком разреженном воздухе выжить не сможет никто. Механокардионик инстинктивно открыл рот и сделал щедрый глоток ночного воздуха. Даже ему нужно быть поосторожнее. Прислушался к биению трех своих сердец. Далеко не сразу из полого живота донесся чуть слышный удар.

Пришла пора Яриссе получить по заслугам.

Девочка еще раз толкнула люк плечом, но тот не поддался. Вход в трюм заблокирован. Дальше не пройти. Здесь, внизу, было ужасно холодно и трудно дышать.

Корабль тряхнуло снова, и Найла упала на вибрирующий пол. Снизу доносилось печальное клокотание работающих механизмов. И сонное биение сердца корабля.

Она поднялась, чувствуя боль в плече. Нет даже иллюминаторов, вокруг – лишь мрак и разреженный воздух.

Постучала по люку, как будто в дверь, с надеждой, что ее сейчас впустят.

Посмотрела направо, налево: в полумраке коридора – только льющееся сверху слабое свечение.