Хроники ржавчины и песка

– Ты что, не можешь посидеть тихо? – упрекнула его девочка. Опьяненная чувством полета, Найла слышала, как ветер поглаживает корпус корабля.

Азур поднял голову:

– Не хочешь, чтобы я выбрал себе новую оболочку?

Девочка фыркнула: Азуру, конечно, полеты не в новинку, но нельзя же думать только о себе!

– Хочу, конечно! Просто я первый раз в жизни летаю на настоящем корабле…

Механокардионик положил уцелевшую руку себе на колено; Найла права – с какой радостью он увидел бы сейчас ее горящие глаза! Через несколько минут Азур снова принялся перебирать корпусы сородичей, чуть слышно постукивая по ним костяшками пальцев. Искал.

– Скоро тебе придется переложить мое сердце, – произнес он, – пожалуйста, подойди и внимательно выслушай, что я тебе скажу.

Найла на четвереньках подползла к нему:

– Говори.

– Не весь металл совместим с… трансплантатом. Я выберу два корпуса: если что-то не получится с первым, тебе придется вытащить сердце и положить его во второй.

– А если и второе?..

Азур тряхнул в воздухе рукой и выдохнул аромат ржавчины:

– На третий корпус времени не будет. Сердце перестанет биться у тебя в руках…

– Ты умрешь?

– Да.

Ноги цепляли воду, но потом корабль начал отрываться от поверхности озера, обдавая Саргана ледяными брызгами. В ту минуту, когда он почти не сомневался, что впечатается в огромную льдину, махина поднялась в небо. Вымокший до нитки Сарган посмотрел вниз. Глыба – в считаных сантиметрах.

Побыстрей бы попасть на борт, чтобы почувствовать себя в безопасности. Сарган продрог до костей, руки закоченели, сердце бешено колотилось. До черного металла уже можно дотянуться ногой. Запрокинул голову: еще пара метров – и он поднимется до фальшборта. А оттуда через секунду будет на главной палубе.

Вдруг корабль задрожал. Бизань-мачта застонала, переломилась и рухнула вниз.

Одну ногу Сарган успел закинуть на фальшборт, вторая болталась в воздухе. Держась за канат левой рукой, правой он попытался ухватить поручень. Наконец, на третий раз дотянулся и перевалился через борт, мешком рухнув на верхнюю палубу. Потом быстро поднялся с обледеневшего пола. Стараясь не потерять равновесие и грея дыханием окоченевшие руки, сначала посмотрел на нос корабля, потом – на корму. Никого не видно. Холодрыга. Посмотрел за борт: черный киль плыл по глазури туч. Нужно идти. При каждом шаге слышались скрип сапог и стон металла. И завывание ветра, который бросал на палубу сгустки белой ваты. Сарган вскарабкался по лестнице, с трудом открыл люк на капитанский мостик и спрыгнул внутрь.

– Найла! Азур!

У штурвала – ни души. Кораблем никто не управлял.

Вымокший насквозь Сарган совсем продрог. Уставился в лобовое стекло. Вершины, покрытые вечными снегами, да огромные облака, будто летающие киты. Он повернулся:

– НАЙЛААА!

На мостик откуда-то залетела маленькая тучка. Присмотревшись, Сарган понял, что это не просто облако пара.

– Тыыы? Опять ты?!

Сарган попятился, а существо на него надвигалось:

– Да, я. В той бочке Вассаго ничего не было.

– Но?..

– Мне просто нужно было, чтобы ты меня выпил… – Внутренний растаял в воздухе.

Саргана вдруг окутало странным, теплым облаком; он закрыл глаза и два раза выдохнул, а человекоподобные силуэты вились в струях его теплого дыхания.

Когда Саргану удалось выпутаться из объятий, дрожь прошла. Одежда стала теплой, будто несколько часов сушилась на солнце.

– Что ты сделал? – спросил Сарган и подождал, пока корабль переведет его слова на металлояз.

– Это теплый душ, не бойся. Мы окутали им все механизмы корабля. Чтобы лед растаял.

– А где мои друзья?

Существо бросило взгляд ему за спину, чтобы удостовериться, что корабль не врежется в гору.

– Они вернутся. Здесь оставаться небезопасно. Мизерабль легко нас выследит.

Сарган разглядывал открывавшуюся панораму. Вершины, как остро заточенные карандаши, гигантские ножовки из голубого льда, и на горизонте, в оправе горной заснеженной цепи, низкое, садящееся солнце. Что ж, пока Внутренние управляют кораблем, он ни во что не врежется.

– Ты постоишь у штурвала?

– Я понятия не имею, как управлять летающим судном.

Существо еле заметно кивнуло:

– Самое главное я передал тебе во время теплого душа. Ты все это вдохнул, в том числе и курс. Нужно только внимательно смотреть на небо и позвонить в колокол, если увидишь Мизерабль.

– Но скоро совсем стемнеет. Я же ничего не увижу!

– Услышишь. Мы все его услышим…

Руки дрожали. Найла осторожно достала сердце из живота Азура. Теплое и тихонько бьется… будто уснувший голенький зверек.

Девочка накрыла сердце второй рукой, словно оно могло куда-нибудь улететь, и посмотрела на металлическое лицо механокардионика: из глаз Азура – двух обсидиановых шариков – лилась темнота. Бездушная, мертвая и холодная.

Найла поднесла сердце к животу другого корпуса и положила его туда. Внутри было холодно. Она разжала пальцы, но продолжала держать руку в нескольких сантиметрах от сокровища.

Однако ничего не изменилось: механокардионик сидел все так же неподвижно и безмолвно. Найла перепугалась до смерти. Руки начали трястись. Рядом – второй корпус, еще один шанс, последний.