Хроники ржавчины и песка

Азур приподнялся на ковре из мокрой тины, которая смягчила удар; руки, испачканные сырым пеплом, в темноте казались черными. Вскочил на ноги и прислушался к тишине: где-то внизу тихо-тихо бьется сердце корабля. Механокардионик стоял на палубе Мизерабля, на черном кладбище цепей и человеческих останков.

Запрокинул голову и напряг слух. Вверху медленно проплывал корпус Яриссы. Надутое брюхо неторопливой черной махины. Азур слышал ее пульс, доносившийся из глубины трюмов.

Корабли подлетели так близко друг к другу, что можно было спутать биение их сердец… Такое случилось впервые в его жизни. И на несколько секунд он просто замер, прислушиваясь.

Собственное сердце бешено колотилось, то и дело пропуская удары.

Из оцепенения его вывел оглушительный скрежет раздираемого железа. В следующую секунду солнечный свет затопил палубу.

Ярисса уже была далеко, дрейфуя в сотне метров – не доберешься. Но она не встала на свой прежний курс, а легла на бок и начала быстро терять высоту.

Азур подумал о своих друзьях, о Найле, в первую очередь…

Нужно поторапливаться, иначе последнее сердце умрет раньше, чем он сделает все, что должен. Азур подобрал с палубы острый кусок железа. Цель у него только одна: дойти до машинного отделения, покончить с сердцем Мизерабля и остановить корабль. Тогда он, наконец, сведет счеты с прошлым.

Вибрации металла и чуть слышный пульс вели механокардионика по лабиринту палуб и коридоров, вниз, в недра трюмов. В темноту.

Когда он добрался до машинного отделения, то едва держался на ногах. Задыхался, в животе кололо.

Здесь находилось сердце Мизерабля. Оно оказалось больше, чем ожидал Азур, – такое же, как сердце акулы на Бастиане. Арбуз с красной мякотью, из которого выходили бесчисленные медные трубочки, теряющиеся на потолке.

Сердце глухо стучало.

Стоящий рядом коренастый механокардионик держал в каждой руке по кинжалу.

– Ты по сердечным вопросам? – спросил он, забавляясь двойным смыслом своих слов.

Азур едва нашел в себе силы кивнуть. Он с трудом дышал, жадно хватая воздух ртом.

– Представляешь, у меня тут случился инфаркт?! – спокойно продолжал Бахир. – Буквально пару минут назад! Одно из моих сердец умерло. Пришлось его вытащить и бросить в твой корабль… – Губы заскрипели. – Но ничего страшного, у меня ведь есть еще два.

– Что… тебе… нужно?

Бахир со скрежетом поднял одну бровь:

– Посмотреть, каково это, когда сердце только одно, – ухмыльнулся он. – И слишком большое для тебя… для любого из нас!

Азур упал на колени, перед глазами все плыло. Временами он ничего не слышал. Голова кружилась. Сердце в животе билось неистово.

– Мне нужен обмен, вот и все! Ты отдаешь мне свое жалкое сердечко. А я тебе – сердце Мизерабля.

Грохот. Бахир зажмурил единственный глаз и посмотрел в проем люка, откуда вылез Азур. Мрак. Никого.

– Ну так что, п р е д а т е л ь?

У Азура не было сил на ответ. С губ потекла черная пена.

– Ты будешь удерживать корабль в воздухе, Азур. Благородное, благороднейшее занятие. Единственное, что тебе будет позволено делать… – Бахир сделал эффектную паузу, – …плакать, – снова эта ухмылка, – год за годом, целую вечность!

Снова этот шум…

Бахир вытянул шею и поднял кинжал:

– Кто там?

Ответа нет.

Обойдя Азура, он высунул голову в коридор.

Слишком темно. Ни с какой стороны ничего не видно.

Повернулся. Азур с жалким видом стоял на коленях, уронив голову. Бросив на пол кинжалы, Бахир схватил его за руку и потащил к котлам, под мясной арбуз, из которого выходили бесчисленные трубочки.

Азур обмяк, сердце готово было разорваться.

Сев на корточки, Бахир пошарил в его животе и вытащил маленький пульсирующий комок:

– Оно все еще бьется! – С сизого сердца стекала темная кровь. – Игра окончена! – Бахир бросил сердце в угол; там у него стояли всякие приспособления для пыток и сундуки с крепчайшими замками. Этим он займется попозже, когда все закончится.

Бахир взял огромное сердце корабля и с трудом втиснул его в живот Азура вместе со всеми трубочками.

Почти ничего не произошло.

Азур широко открыл глаза. В пустых глазницах – готовый взорваться мрак ночи.

По жестяным щекам потекли чернильные слезы. Бахир смочил в них указательный палец и написал на лбу Азура букву «М» – Мизерабль:

– Теперь это мое имя и твое.

Поднялся на ноги.

– Отныне ты – мой корабль!

Огромными ржавыми цепями стал привязывать запястья и лодыжки Азура к гигантским чугунным котлам машинного отделения.

Щелкнул его по щеке:

– Даже не надейся! Котлы никогда не будут такими горячими, чтобы убить тебя и сердце Мизерабля. – Бахир отошел и, склонив голову, полюбовался своей работой. – Ты будешь медленно вариться на огне. Снаружи и внутри. Корочка и начинка!

Азур оказался распят, руки и ноги разведены. Из живота выходит связка трубочек, разветвляется и тянется к потолку, опоясывая весь корабль.

Сердце, запертое в корпусе механокардионика, оглушительно застучало.

– Великовато, да? Для мыслей места не остается, правда? – Бахир отвратительно причмокнул.