Хроники ржавчины и песка

Вдруг какая-то чудовищная сила оторвала их от палубы и с размаху швырнула о переборку. Два глухих удара. Зловещий стук падающих на металл тел, клацанье челюстей, хруст ломающихся зубов. Вырывающийся из легких воздух, смешанная со слюной кровь на губах. Шипение плоти, поджаривающейся на раскаленном железе.

Вопли.

Удар был такой силы, будто они упали с самого высокого дома на Афритании. С размаху влетели в металл и теперь лежали на последнем издыхании.

Гарраско понял, что висит вниз головой. Позвоночник – пульсирующий огнедышащий дракон.

Расплющенная рука неестественно согнута.

Рядом с ним подвешена Вания: левая щека втиснута в металл, голова вывернута назад, руки и ноги распластаны. Девушка распята.

И не дышит.

«Каждый раз, когда раздаются эти удары, кто-то из вас попадает к нам. Здесь невозможно рассмотреть чужое лицо, запомнить кого-то. Слишком мало света. Но я точно знаю, это так.

Взаимопроникновение металла и плоти возможно только после смерти.

Может, нам здесь тоже стоит давать имена, как думаешь?

Свое имя невозможно перенести через границу. Будто металл его задерживает, и имя не в силах… пройти сквозь него.

Мы можем только стучать по железу и задавать вам вопросы».

Слюна. Стекает в глаз.

Продолжая висеть вниз головой, сжав губы, Гарраско скосил глаза в сторону Вании.

Девушка не шевелилась, взгляд остекленел и потух.

– Ва… ния.

Металл уже не обжигал, как в первые секунды, но все еще казался разогретым противнем, подставленным под лучи послеполуденного солнца.

– Ва… нияяя…

Каждая косточка в теле Гарраско кричала от боли. Но еще хуже было на душе. Он не мог смириться с тем, что остался один: нет, пока еще нет. Повернув голову, свободной рукой попытался дотянуться до девушки. Старался изо всех сил, выгибая спину и бедра. Пошевелил пальцами.

– Вания… скажи… что-нибудь.

Бесполезно: он не доставал на целую ладонь.

С грохотом стукнулся головой о переборку. Еще секунда – и съехал вниз, больно ударившись о железную палубу. Вания тоже сползла безвольно, как марионетка, у которой только что обрезали ниточки – смятый клубок рук и ног.

Несколько минут Гарраско пролежал, хватая ртом воздух и глядя в небо. Попробовал пошевелиться. Одна нога… другая…

В руке у него почему-то оказался блокнот, выпавший из кармана кителя. Пожелтевшие страницы исписаны мелким почерком. Скорчившись от боли, Гарраско сел и положил блокнот на место. Голова кружилась. Он встал на четвереньки, упираясь задом в переборку, и, распрямив спину, прислонился затылком к стене.

Закрыл глаза.

Три удара, пауза, два удара.

Положил на колени неповрежденную руку и попробовал еще раз.

Три удара, пауза…

«Она пока не здесь, если ты об этом. Не полностью.

Головой девушка ударилась очень сильно, но сердце у нее не сдается. И пока оно не остановится, преодолеть границу она не сможет.

Эта девушка – сильная, хотелось бы узнать ее имя. Но, думаю, оно тоже сюда не попадет.

Теперь ты должен о ней позаботиться. Отнеси девушку в тень, дай воды.

Знай: металл попытается забрать ее у тебя».

Когда Гарраско открыл глаза, Вания по-прежнему лежала не шевелясь, как бесформенный клубок.

Он подполз и нащупал ее тонкое запястье среди лохмотьев. Пульс совсем слабый.

– Вания!

Осторожно приподнял затылок девушки, медленно повернул ее голову сначала в одну, потом в другую сторону:

– Ты слышишь меня?

Веки, окаймленные металлом, едва заметно задрожали. Потом в глазах появились два синих ириса. Зрачки расширены, совершенно черные.

– Ты ничего не сломала?

Съехавшая бандана оголила большую вмятину на латунном черепе, над самым левым виском. Голова стала похожа на побитое яйцо, блестевшее от бликов.

Изо рта вместе со струйкой слюны вырвался стон.

– Ничего не говори, – сказал Гарраско. – Я перетащу тебя в тень. Готова? – Схватил под руки и поволок на противоположную часть палубы, куда не доставало клонящееся к закату солнце. Зачерпнув дождевой воды, влил ей в рот.

Было непривычно тихо для этого времени суток. Гарраско настороженно прислушался, боясь, что оглох. Огромную циркулярную пилу заело, заблокировало и конвейер, передвигавший яйца из решеток для сбора на место хранения (высиживать их было не нужно, поэтому птицы никогда не откладывали яйца в свои гнезда).

Гарраско посмотрел вокруг. Простиравшийся перед ним корабль-город был окутан саваном призрачного света. Ветер внезапно стих, и жар солнца обрушивался, как топор палача. Казалось, занервничали даже птицы; в небе над металлической громадиной кружили только два одиноких ромбокрыла, и их безмолвные тени скользили с одного листа железа на другой.

С палуб – ни шороха, ни гула голосов, ни отдельных криков. Может, на этот раз таинственная сила ударила слишком яростно. Может…

Он посмотрел на дюны и на зазубрины горного хребта на горизонте.

– Корабль остановился, – прошептала Вания.