Хроники ржавчины и песка

Гарраско медленно стал пробираться по палубе: скользкий пол покрыт дымящимися лужами. В двух – мертвые птицы с изрезанными телами и оплавившимися перьями, похожими на колючки. Пошел на корму, стараясь ничего не касаться и рискуя потерять равновесие. Обломки торчали повсюду как шипы в ежевичнике, вокруг каждого – масляное пятно.

Через несколько шагов он споткнулся о чей-то труп: казалось, парня пропустили через мясорубку, поджарили в масле, а потом собрали снова в нечто, лишь отдаленно напоминающее человека.

Оставив его в кровавом рагу, Гарраско пошел дальше.

Основной удар пришелся в нос города на колесах, но оба борта тоже были полностью уничтожены яростным градом вездесущих осколков. Здесь никто не выжил: увеличивая поражающую силу огня, куски металла в полете закручивались вихрями, сметая буквально все на своем пути.

На борту у Гарраско никаких ценных вещей не было: все, что ему принадлежало, он носил с собой: всего-то пара брелоков, которые висели на шее или лежали в карманах. Но по палубе он брел не случайно: ему нужно попасть на верфь. Там, наверху, он оставил Ванию. И теперь должен увидеть, что с ней произошло.

Вдруг Гарраско почувствовал, как его коснулось что-то теплое. Вздрогнул. Причудливый клубок перьев и шестеренок пытался забраться по его ноге: на «птенце» все еще болтался кусок скорлупы. Вместо клюва – какая-то заколка для волос.

Гарраско его отшвырнул: уродец пролетел мимо остатков яйца, из которого только что вылупился, но, приземлившись, тут же упрямо заковылял вперед. На этот раз, подойдя к ногам, он не пополз вверх, а обогнул препятствие и побежал дальше по палубе, заваленной грудами обломков. Гарраско тоже продолжил свой путь: бесполезно останавливать только что вылупившееся существо, которое двигается к месту своего окончательного размещения.

«Говорят, иногда корабль опускается до самого ада, чтобы выловить души, но, если честно, здесь, внизу, мы его никогда не видели. Ад большой, и его кусочек, осколок, капля есть в каждом корабле на колесах.

Как известно, границу между миром живых душ и миром проклятых устанавливает и охраняет только металл. Каждый корабль – это гигантское яйцо, и лучше его никогда не разбивать».

От Вании почти ничего не осталось: узнать ее можно было разве что по металлической маске, которая покрывала левую половину лица – лоб, щеку и часть подбородка. Все остальное превратилось в кровавое месиво. Взяв маску в руки, Гарраско мог бы посмотреть сквозь пустые глазницы. Вставить губы в безобразную прорезь, которая когда-то была ее улыбкой. В этой девушке заключалось все его человечество. Он присел на корточки и с силой хлопнул ладонью по металлической палубе. Три удара, пауза, два удара.

«Как же Внутренние допустили все это? Где вы были, когда на нас напал Робредо?»

Слух к нему по-прежнему не вернулся: он еле-еле слышал даже удары собственной ладони.

Металл был горячим, но не раскаленным. И липким от крови, как мертвая десна.

Он похлопал снова.

Под пальцами прошел гул. Два, может даже три Создания жаждали ему ответить. Но их голоса накладывались друг на друга, так что он не мог ничего разобрать. Новые люди, появившиеся внизу, наверное, еще не научились общаться с Внешними.

Вскочив на ноги, Гарраско посветил фонариком вокруг: ходить между трупов до утра – не очень-то веселое занятие. Он был готов поспорить: Робредо вернется. За своей добычей корабль точно придет. В первый раз он и атаковал только для того, чтобы пополнить ряды Внутренних.

Гарраско опустил фонарик. Поглядел на луну и на залитую серебристым светом пустыню. Среди громоздившихся на песке обломков лежали куски истерзанной плоти. И разорванные тела дохлых птиц.

Он остался один. Совершенно один. Гарраско Д. Брэй, офицер первого ранга, командир Робредо. В прошлой жизни.

– Иди же сюда, скотина! – прорычал он. – КАКОГО ХРЕНА ТЫ ЖДЕШЬ? ИДИ И ЗАБЕРИ СВОЮ ДОБЫЧУ! ЗАБЕРИ НАС ВСЕХ!

«Придет-придет, конечно. А ты пока поспи. Пусть наше пение тебя убаюкает. Кораблю нужны мы. Не ты! И ты, Внешний, поделать с этим ничего не можешь.

Помни, каждый корабль – это…»

«…яйцо, и лучше его никогда не разбивать!»

Гарраско резко проснулся: в голове звучала эта фраза. Он задремал рядом с трупом Вании; металлические пальцы – в луже темной маслянистой жижи. Слова поднялись оттуда – холодное пощипывание, из-за которого у него сначала онемела рука до самого плеча, побежало по всему телу.

«Сколько я проспал?»

Гарраско поднял голову. Звуки. Он снова может слышать.

На востоке забрезжил рассвет.

Посмотрел на лицо Вании – от него осталась лишь сплющенная маска. И вздрогнул от мысли: он все еще ждет, что девушка заговорит, хотя лежащее рядом с ним тело превратилось в бесформенное перемолотое мясо.

Гарраско вытащил пальцы из черной жижи. Держась за поручень, встал на ноги.

Оглушительный грохот.

Металл завопил, застонал, зарычал. Повсюду залетали куски железных листов, выброшенных высоко в безоблачное небо.

Раздался чудовищный рев. На Афританию посыпался град осколков. Гарраско спрятался под каким-то жалким навесом. В полуметре от него пролетел огромный шкив.