Хроники ржавчины и песка

Болтающиеся в воздухе ноги Саргана подскочили вверх, и он снова заерзал в кресле: драндулет, резко повернув вправо, набирал высоту.

Сарган поднялся над кораблем метров на десять, вжался в кресло и притянул колени к груди; теперь он мог подышать чистым воздухом. Управление аэрогребнями – дело инстинкта, главное – не паниковать и быть готовым ко всему.

Пролетев еще полминуты, Сарган оказался над фальшбортом, который тянулся на сотни метров вдоль правой стороны, от кормы до самого носа. Он был совершенно разрушен, местами обвалились целые секции. Сарган взял немного левее. Отсюда можно было разглядеть огромные черные колеса корабля. Взорвавшиеся шины свисали лохмотьями.

Каким удивительным, дьявольским образом корабль вообще способен двигаться? Хотя с такой высоты, да еще в полете, ничего нельзя было сказать наверняка.

Моторчик аэрогребня, неустойчиво удерживаемого в воздухе заполненным газом пузырем, жужжал как крошечный комар: это был единственный неживой звук на сотни миль вокруг.

Черт подери, да сколько же метров в длину эта невероятная махина? Он летел над ней уже минут десять, а конца-краю все не было видно. Палуба усеяна сотнями трупов Внешних, многие разорваны на куски так, что уже и на людей-то не похожи. Кто устроил эту безумную бойню? И, самое главное, этот кто-то – все еще рядом?

Надо бы уносить ноги. Он уже насмотрелся, но, может, стоит пролететь еще разочек над кормой – вдруг где-нибудь там написано имя этого левиафана на колесах.

Оторвав одну руку от руля, Сарган потер глаза. Солнце светило прямо в лицо, блики на металле слепили. Он снова снизился и полетел над фальшбортом. «Еще метров сто», – подумал Сарган.

«Сто метров, а потом я развернусь и улечу далеко-далеко отсюда. На дюны. Домой!»

В нос кулаком ударила вонь разлагающейся плоти.

Сарган стал растирать левое колено – именно его Болезнь задела сильнее всего: сустав совсем плохо сгибался – какими-то рывками, будто там были невидимые зазубрины.

В нескольких местах за борт потоками лилась черная жижа.

Вдруг Сарган почувствовал, как аэрогребень дернулся. А потом услышал грохот. Над головой.

Ребята жили в том, что осталось от корабля, потерпевшего крушение на дюнах. Название – язык сломаешь: Абрадабад. Его обломки разбросало по песку, как куски высохшего на солнце навоза. Изъело ржавчиной и наполовину засыпало песком.

Чтобы выжить, члены этого оседлого сообщества, которые по большей части приходились друг другу родней, занимались собирательством и бартером: извлекали газ и пищевые волокна из ржавоедов да собирали свалившийся за борт с больших проходящих кораблей разный хлам – навигационные приборы, почти всегда неисправные, и самое главное – металлические обломки, которые можно было обменять на вес.

Жизнь этой кучки детей среди бесконечных песков держалась на соблюдении нескольких твердых правил, усвоенных чуть ли не с рождения, да наставлениях старого шамана – нелюдимого изобретателя, всю жизнь проводившего в своей лаборатории с колбами и подопытными животными.

Вот таким был дом этих ребят – райским уголком, конечно, не назовешь, но зато есть куда вернуться.

Кресло вылетело вперед из аэрогребня, задевая за что-то справа и слева. Сарган все падал и падал, пока с грохотом не ударился о палубу; следом, как хвост кометы, прилетели тросы, державшие кресло, и, больно хлестнув концами, свалились прямо на него.

Прокатившись по палубе, Сарган зацепился руками и ногами за острые края вывороченной дымовой трубы и остановился.

Несколько минут пытался понять, что произошло. Дело не в ошибке пилотирования – такое чувство, что его сбили. И они – кто-то или что-то – специально целились в пузырь, наполненный газом: проткнули его, и аэрогребень упал.

Сарган приподнялся на локтях, потом встал на четвереньки: каждая косточка в теле отзывалась болью. Осторожно попробовал повернуть голову вправо, влево и бросил взгляд на обломки, валявшиеся вокруг. По крайней мере шею себе не сломал. Хотя был чертовски к этому близок.

Задрал голову. Кресло аэрогребня болталось сверху, метрах в десяти, запутавшись в прутьях решетчатой башни. Еще выше, застряв в больших железных обломках, висели черные от взрыва, дымящиеся ошметки аэростатического пузыря.

Взорвавшийся драндулет осыпал палубу градом осколков, и сейчас они догорали тут и там маленькими костерками.

Сарган попробовал подняться. Он упал на одну из верхних палуб, рядом с правым бортом: здесь, по крайней мере, не было трупов. Валялись только дохлые птицы и маленькие железяки, позвякивающие при каждом его шаге. Дотащившись до фальшборта, он посмотрел вниз. Ни веревочных, ни обычных лестниц нет, только в корпусе виднелись широкие, темные, зловещие щели.

Гниющим мясом воняло так, что в голове мелькнула мысль – а может, броситься вниз прямо сейчас? Двадцать метров полета – и аминь: больше он не поднимется, и после нескольких часов ужасных страданий смерть его заберет.