Хроники ржавчины и песка

Снаружи грохотали колеса набирающего скорость корабля.

Сквозь решетку в стене, которую они раньше не замечали, пробивался свет. Снова послышались удары по крыше. Забарабанил дождь.

С искаженным от боли лицом Сарган отстегнул ремень, вылез из кресла и заковылял к решетке. Прижался щекой и посмотрел наружу. По лобовому стеклу накренившегося пневмошарнира ползало что-то живое; вот вроде бы длинный хвост, присоски. Наверное, существо было привлечено теплом, исходившим от модуля. Или блеском золота.

Прижавшись другой щекой, Сарган попытался разглядеть что-нибудь еще. Но снаружи было темно. Только иногда кое-где виднелись вспышки.

Слышался грохот колес. Вибрация чувствовалась каждый раз, когда они приближались.

Сарган закашлялся. Сыпавшийся через щели песок попал ему прямо в лицо. Он отодвинулся от стены и потер глаза рукой.

Спустив ноги на пол, Найла слезла с панели управления; она все еще не пришла в себя после удара головой.

– Слышишь их? – спросил Сарган, чтобы понять, все ли с ней в порядке.

Найла тяжело опустилась в кресло и долго-долго не отвечала.

– Они нас раздавят, – наконец выдавила девочка, переводя взгляд с содрогающихся стен и потолка на циферблаты панели, которые разбила при падении.

– Не раздавят. Металлозавры никогда не раздавят того, кто меньше их и оказался под лапами. Даже яйцо. Ты что, не знала?

Найла с сомнением кивнула и опустилась затылком на подголовник.

Сарган был рад, что она закрыла глаза. Пусть поспит, вряд ли он может ей как-то помочь. Остается только надеяться, что больше Найла не будет кидаться на него с кулаками.

Обмотанный ненужными больше тряпками, Сарган изнемогал от жары. Сжав зубы, он стащил комбинезон и снял бинты с коленей и спины. Остался в одних штанах.

Сколько времени они здесь просидят? И как будут выбираться?

Сарган тяжело опустился в кресло. Рядом спала девочка, которая только что напала на него, а может быть, даже хотела убить. Наверное, засыпать сейчас – не самое мудрое решение. Сарган уперся взглядом в полоски света: может, так он не заснет. По крыше по-прежнему ползал ящер.

Повернул голову, Сарган стал разглядывать своих ленивых спутников, облепивших золотые стены; после того как все успокоилось и модуль оказался на песке, гекконы упрямо залезли на прежние места.

Силы его оставили.

Сарган задремал.

Механокардионик резко рванул руку на себя и взвесил в металлической ладони покрытое густой черной кровью сердце. Оно все еще пульсировало.

Валид не кричал. Только слезы потекли по щекам при последнем вздохе. Теперь мальчик был лишь пустой оболочкой. Скорлупой.

Оставить тело лежать здесь? Пусть его судьбу решат колеса.

Механокардионик распахнул рот – так широко, как нельзя было ожидать от металлической головы, – и проглотил сердце мальчика.

Сколько он уже их собрал? И главное, сколько потерял по пути?

Его уши не слышали окружающего грохота. Но вибрации механокардионик чувствовал каждым суставом. Ощущал, как корабль над головой пышет гневом: это не жар раскаленного железа, нет, это кричащий от боли металл брызжет слепой яростью и желанием отомстить. Но сейчас Афритания занята другим. Нужно избавиться от деталей, которые невозможно починить, позаботиться о двигателях и котлах, о давлении пара.

Выбрать правильный курс. Возвращавшийся к жизни гигант не был неуязвимым. Идет война. Корабли против кораблей, металл против металла… Надо постоянно быть начеку, поддерживать оптимальную мощность, следить, чтобы каждый механизм работал исправно.

Металлический человек посмотрел на распластанное у его ног тело мальчика, на дыру в груди, из которой все еще текла темная кровь. Точнее, не смотрел, а… слушал.

Вдруг – поток влажного воздуха, душ из теплых капель.

Яркая вспышка. Да, он чувствовал и вибрацию света. Словно раскаленный гул, внезапный жар, охлаждаемый облаками.

Механокардионик поднял голову, а потом снова повернулся в сторону исходящих от корабля вибраций: из его тени медленно уплывала чудовищная полость ржавых обломков. Ими был усеян и песок позади Афритании: металлическое существо слышало, что все это – никуда не годный металлолом, на котором играют солнечные блики. Но когда колеса проехали, он уловил и более тихие звуки, исходящие от черного каучука и тварей, которые тут же прятались в песок.

Поскрипывая, механокардионик отправился вслед за кораблем. Вдруг среди свалившихся обломков удастся найти что-нибудь такое, что можно продать на базаре. К тому же идти по следам от колес намного безопаснее, чем самому прокладывать путь в дюнах.

Поддерживать темп Афритании он не сможет никогда, как и оставаться в ее тени, ведь солнце поднимается все выше.

Вдруг впереди что-то вспыхнуло – он почувствовал жужжание. Предмет был намного больше, чем обычный обломок, и светился невероятно ярко: наверное, на песок упало несколько раскаленных кусков железа, может прямо из котлов. Но было слишком далеко, чтобы почувствовать исходивший от них жар.

Веки дрогнули. К ресницам прилипли солнечные лучи, на лицо легли полоски света.

Сарган открыл и потер глаза. Сколько он проспал?