Хроники ускоренного сердцебиения (сборник)

Обольщение

Сволочь полезла с насиженных мест

И потянулись гуськом:

Кто-то в меха с головою залез,

Кто-то бежит босиком.

Место под солнцем, кисельный туман

Всем одурманил глаза…

Мне же плевать – от рожденья упрям, —

Чьи это там голоса?

Я не стрелял у прохожих бычков,

Стоя с плакатом в метро,

Скрипкой не стал я для этих смычков,

Деньги сгребая в ведро,

Принципы – дрянь, но достоинств полно,

Их не дано преступить,

Печень, сбежавших без крови давно,

Мне бы свою оживить!

Блеск эполетов и грудь в орденах,

Лезут наверх господа,

Стоит очнуться мне в этих рядах —

И подписант навсегда!

Влево шагнешь и тот час же хлопок,

Вправо – и наземь обзничь,

А на душе вновь несъемный замок

Как несмываемый ВИЧ.

Рвется, стучится в закрытую дверь

Свора занудных гонцов,

Видно, несладко от частых потерь

И дефицит на бойцов;

Дивных посулов заманчива даль,

Экий разгул для воров!

Но я слезой начертил свою грань,

Слезы предать не готов.

Монолог

Я знаю, что меня не полюбить —

Увидеть, посмеяться и забыть,

Как страшный сон… И даже телефон

Не нужен никому. А саксофон

Играет блюз, волнуясь и любя.

Не для меня играет – для себя!

И ты поешь, обласканный судьбой,

Не для меня поешь ты – для другой!

Ни красоты, ни стати, ни фигуры,

Мужские блузы носишь, словно дура,

Чтоб скрыть от глаз… Размер и плоть,

Которую ласкать, любить, пороть

Дано мужской руке в порыве страсти,

И ограждать от горя и напасти

И проблем… Но где ж те руки взять,

Кто смог бы и обнять и приласкать?

Мне не дано познать любовный пыл.

Творец был занят и видать забыл,

Когда лепил… А, значит, нужно ждать…

Но женщиной не суждено мне стать

Без комплиментов, без дежурных фраз,

Без обжигающих и наглых глаз —

Ау, мужчины! Стоит ли гадать,

Я – женщина… как долго мне страдать?

Белые кони

Скачут белые кони над лугом,

Под покровом чернеющей ночи.

Невесомо летят друг за другом

И несутся во тьме что есть мочи.

Развиваются легкие гривы

В унисон черно-белой картинке,

Словно кто-то стоп-кадр торопливо

Закрепил в фиксаже по старинке.

И в едином поклоне сельчане

Бились оземь, упав на колени…

А в висках лишь копыта стучали,

И мелькали молочные тени.

Пыль столбом – только тени мелькают,

Топчут время в неистовой гонке;

Некто плетью коней погоняет

К непроглядной воздушной воронке.

Может, новой звездой засверкает

Прямо в Млечном пути несвобода…

Вновь старик колыбель раскачает

И споет лошадям свою оду.

Черновик

Не считаю я годы,

По плечу все невзгоды —

Жизнь куда-то аллюром бежит.

Кружка кофе до края,

За всю ночь лишь вторая —

На столе черновик мой дрожит.

Пляшут буквы прямые,

Даже где-то кривые,

На измятой бумаге страниц,

Где-то пятна от водки,

Старый запах селедки

Или влага от мокрых ресниц.

Где-то рифмы стальные,

Где-то песни шальные

На исписанных белых листах,

О любви и разлуке,

О надежде и муке

И о правде на свежих крестах.

Снова жизнь свою правлю,

Снова в кофе добавлю

Грубой соли невидимых слез.

Может, вспомнят когда-то

О походах солдата

И о чести, что с верой пронес.

Автор выражает свою искреннюю благодарность за большую помощь и искреннее соучастие в создании этой книги:

Л.Котюкову – Председателю Правления Московской областной организации Союза писателей России;

В. Пеленягрэ – другу, поэту, одному из самых ярких представителей русского поэтического «мейстрима»;