Хроники везения и невезения

– Куда идем? – спросил Робби, вытерев напоследок лицо ладонями. Бимакс, съежившийся под руками Зисмы, замешкался с переводом.

– На встречу кланов, – объяснила Мяушша.

Закончив возиться с ушаном, Зисма посмотрела на Робби и с отвращением скривила губы.

– Умойся, – велела она. Перевела взгляд на Джосси и прошипела: – Ты тоже! И оба – пригладьтессь. Товис хочет, чтобы вы сидели с кланом ске. Вы должны выглядеть прилично!

– Да, тетя Люсильда! – вырвалось у Робби. – Э-э… Мне взять харсун?

– Нет! – рявкнула Зисма. – Нельзя приходить на тасмир с оружием! Нельзя!

Робби кивнул, осторожно поднял бимакса и водрузил себе на плечо.

Мяушша вовремя отбила у Ро-ри его добычу. Одно дело – просто сидеть на встрече кланов и тупо хлопать глазами, совсем другое – понимать, о чем говорят вокруг. Что бы ни случилось, он все-таки разведчик, разведчик, разведчик…

Робби мысленно повторил это раз десять, и ему немного полегчало.

– Раз ты такой умный, – сипло сказал он ушану, – я буду звать тебя Умником. Идет?

Ушан с умным видом моргнул.

* * *

По пути к выходу Мяушша под негодующий вопль тетки шмыгнула в боковой коридор и быстро вернулась с фиолетовым плодом. Бимакс схватил угощение передними лапками и начал жадно есть, чавкая Робби в ухо.

– Не-ет! – простонала Зисма (Умник перевел это с пастью, полной сочного фрукта).

– Что? Что? – спросил Робби, вертя головой.

– На кого ты похож! – с тети-люсильдиными интонациями вскричала Зисма.

Джосси и Мяушша захихикали.

– У тебя весь рукав и воротник в фиолетовом соке, – сообщил Джосс.

– И в волосах фиолетовые кусочки! – сказала Мяушша. – Красиво. Мне нравится!

Зисма обожгла всю троицу взглядом, как молнией из харсуна.

– Некогда снова мыться. Все остальные собрались, пока мы возились с этим чавкающим уродом. Идем!

Все и вправду уже собрались, и у Робби захватило дух, когда он последним шагнул из Ларсса на зеленое покрытие пола.

В центре громадного эллинга шевелилось кольцо линссуров – они сидели, стояли, иногда переходили с места на место, но оставались в кольце. Сколько их тут было? Пять тысяч? Шесть?

Между полом и куполом эллинга множество бершей выполняли загадочные маневры: они соприкасались друг с другом, составляя сложные фигуры, меняли цвет, как узоры в старинном калейдоскопе, с которым Мяушша любила играть в Доме, разлетались в стороны и соединялись снова… А с берша на берш с кошачьей грацией и обезьяньей ловкостью перепрыгивали линссуры. Самые невероятные и рискованные прыжки толпа внизу приветствовала громким одобрительным гулом.

– Выпендрежники, – проворчал Джосс.

– Я тоже так хочу! – сказала Мяушша.

– Подрастешь – будешь, – пообещала Зисма. – Выпрями спину. Подними голову. Ты – тао ске! Идем!

Ларсс взмыл из-за их спин, чтобы присоединиться к калейдоскопу своих собратьев, а Зисма с Мяушшей медленно пошли к другим линссурам. Робби и Джосс пристроились сзади.

– Аймяокен, Тиомун, Зисма! – раздался голос Товиса. – Аймяокен, ольд и Джосс!

Здесь собралось около шести сотен ске, и по плотной группе пробежало «аймяокен» вперемешку со смехом: многие показывали пальцем на бимакса, доедающего плод на плече у Робби, и на ольда, ставшего рыжим в фиолетовую крапинку.

Умник проглотил последний кусок и перевел нетерпеливый крик Лоца, раздавшийся с дальней стороны живого кольца:

– Пора!

Стоявшие один за другим стали садиться; берши опускались к полу, с них спрыгивали линссуры, акробатничавшие на высоте. Зисма и Мяушша прошли по проходу, оставленному для них ске, и уселись в первом ряду. Робби и Джосси, немного потолкавшись, втиснулись слева от тао и сели, скрестив ноги, как все остальные.

Робби с трепетом поискал глазами Стива. Он не увидел двоюродного брата, зато заметил, что каждый клан держится поодаль от другого: в шевелящемся кольце зияли широкие разрывы. Даже берши, снова поднявшиеся под потолок, разделились на четыре группы.

Но если бы линссуры перемешались, Робби ни за что не отличил бы один клан от другого. Та же черная, белая и черно-белая шерсть, те же плавные движения, те же короткие штаны, широкие пояса и яркие камни в ушах… Вот только в клане омриссов многие носили широкие ошейники с бахромой, а в группе слева на шеях некоторых линссуров красовались тройные зеленые цепи.

– Мяушш, что это у них зеленое? – шепотом спросил Робби, показав влево.

– У семьи вождя турашей такие шийоны, – прошептала в ответ Мяушша.

– А-а… Я думал, шийон – только нагрудник.

– Тураши хорошие. Я дружу с их тао, но ее сюда не взяли… Жалко.

– А как вы с ней общались? – заинтересовался Робби.

– Ходили друг к другу в гости, – Мяушша соединила кончики двух пальцев. – Когда наши берши состыковывались. Если берши состыковываются, в них можно бегать и играть в…

– Тишшше, – прошипела Зисма.

Мяушша умолкла, но потом бормотнула:

– А когда берши далеко, но не очень, можно разговаривать в шепчущем зале.

– Мяушш, а вон те, с перевязями – бавсе?

– Угу…

Шийоны семьи вождя бавсе и вправду были похожи на мушкетерские перевязи – широкие, блестящие, наискосок пересекающие грудь.