Хроники везения и невезения

– Вот и вали по своим делам, формулировщик! – Он показал на надпись «ДЕЛА-ДЕЛИШКИ». – Тебе туда. Только, смотри, дыши пореже.

– Дышать пореже? Почему?

– У нас временные проблемки с кислородом. Пока не приземлится «Холкас» с оборудованием для починки главного генератора, все кислорододышащие должны дышать не чаще десяти раз в минуту. За этим следят специальные датчики, – Патрик неопределенно повел рукой. – Если будешь пыхтеть чаще десяти раз, тебе вообще перекроют кислород, усек?

– Но… Но…

– Потопали, – Бинг потянул Робби за плечо.

Они прошли под розовой стрелкой и оказались внутри прозрачной кабины лифта, которая тут же вознесла их вверх. Последнее, что успел увидеть Робби, – с ужасом вытаращенные глаза Стивена, который шлепал губами, как выброшенная на берег рыба.

– Вы пошутили насчет дыхания, да, мистер Бинг? – спросил Робби, крутясь в прозрачной кабине в попытке разглядеть все вокруг одновременно.

– Само собой, пошутил. Но ка-ак этот дурень купился! – хохотнул Патрик. – Видал, какая у него сделалась физиономия?

– Во! – показал большой палец Робби.

Они быстро поднимались над серой равниной, вблизи утыканной звездолетами, вдали – черными острыми пиками. Над горизонтом маячил полукруг громадного тускло-багрового солнца, тени были такими густыми, что полностью поглощали все, на что падали. Между звездолетами сновали небольшие летательные аппараты, беззвездное небо иногда прочерчивали вспышки бортовых и кормовых огней проносящихся над равниной планетолетов. Внизу стремительно уменьшался перепутанный клубок серых труб, отмеченных цепочками огоньков; десятки труб, ответвляясь от клубка, тянулись в разные стороны.

– Что это за трубы, мистер Бинг? – с любопытством спросил Робби.

– Мы с тобой только что в одной такой были, – ответил Патрик. – К некоторым пристыковываются шлюзы челноков, прибывающих с орбиты, другие ведут к местам скиолитиовых разработок. По ним подается кислород, бегают аэровагонетки… Как видишь, планетка не курортная, но жить можно. Потряхивает вот иногда…

– Потряхивает?

– Ага, случаются мелкие землетрясения, но сейсмологи говорят, что вероятность крупного один к двенадцати тыщам.

– А там что такое? – Робби показал налево. – Какой-то дым…

– Пыль, – сказал Патрик. – Прииск «Северный». Здесь работают четыре моих прииска – «Северный», «Клондайк», «Веселый Чарли» и «Аляска». А еще три дюжины богатых мест я отдал на откуп. Держу пари, твоему папаше и не снились такие разработки! «Клондайк» – просто цепь пещер, где скиолиты гроздьями растут на стенах и на потолке. В первую же неделю мы собрали такую добычу, что на нее можно было бы купить землеподобную планету…

– Ничего себе-е!

– Теперь на «Клондайке» самые сливки сняты, а на «Северном» приходится дробить породу направленными взрывами… Все, приехали, вылазь.

Стены лифта исчезли, и Робби очутился посреди просторного прозрачного помещения, висящего на огромной высоте над мрачноватым пейзажем Сакраменто. Он с легким опасением сделал первый шаг: казалось, сейчас он ухнет в километровую пустоту, прямо на путаницу труб внизу, которая отсюда казалась мотком светящихся ниток. Патрик нетерпеливо подтолкнул мальчика в спину, направляя в комнату, озаренную разноцветными огнями. Лифт тут же ушел вниз, в отверстие в прозрачном полу, и оно мгновенно затянулось.

– Здорово! – сказал Робби, крутя головой. – Похоже на цветок. А почему здесь так мало народу?

– Разгар рабочего дня, – объяснил Патрик. – К вечеру тут будет не продохнуть от людей и инпов. Привет лентяям!

Он помахал рукой, и люди в комнате помахали в ответ, а кто-то добродушно пробурчал: «А, Пат!», как будто к ним заглянул обычный дикий разведчик, а не хозяин Сакраменто.

– Здравствуйте! – сказал Робби, разочарованный, что не видит ни одного инпа.

Ему что-то буркнули в знак приветствия. Здесь было всего пять человек: четверо в мешковатых рабочих комбинезонах налегали за круглыми столиками на еду и питье, а у дальней стены в текучем кресле полулежал долговязый молодой человек в щегольском красно-черном костюме и мечтательно смотрел в потолок. На потолке над ним менялись объемные узоры, от которых у Робби закружилась голова.

– Садись, – сказал Патрик и развалился в воздушном кресле, похожем на висящую над полом белую головку одуванчика. – Насчет цветка – это ты верно заметил. Я нанял одного чудака, чтобы он соорудил мне комнату отдыха с хорошим обзором, подальше от деловых помещений, а он предложил сделать все… как он там сказал? В «цветочном дизайне». И отгрохал вот это. Но я не против, получилось прикольно.

Округлая прозрачная комната напоминала пестик гигантского цветка, озаряющие ее огоньки пробегали по краям выгибающихся снаружи прозрачных «лепестков», а кабина лифта скользила по длиннющему прозрачному «стеблю».

Робби уселся напротив Патрика в другое одуванчиковое кресло, и между ними мгновенно всплыл круглый стол с бокалами и тарелками. У стола, бокалов и тарелок были разноцветные мягкие лепестки.