Хроники всего мира: Время расцвета

По императорскому указу Чжэн отправился посланником, но плавание через море в Сиам и Чжили лишь распалило детские мечты, отчего он с горячим сердцем принял приказ Юнлэ на третий год его правления возглавить флот династии Мин, состоящий из многих сотен кораблей и десятков тысяч солдат, отправившись через Западное море, дабы распространить доброту и величие императора. Злые языки говорили, что истинной целью «евнуха Трёх Сокровищ», старшего посланника династии Мин, была не награда правителям тех стран, что успешно платили дань, а арест бежавшего племянника императора – Цзяньвэня.

Основой флота Чжэн Хэ были корабли удачи, именуемые фучуань. Известно, что остродонный фучуань широк как дом и высок как башня, борта его защищены пластинами с обеих сторон. Корабль разделён на четыре уровня, нижний из которых заполнен землёй и камнями, на втором – солдаты, на третьем этаже – основная палуба, а верхний оборудован для ведения боя. У фунчуаня достаточно сил, чтобы потопить вражеский корабль, а лучники и артиллерия добивают сверху выживших противников. Четверть флотских кораблей везли сокровища для вознаграждения, на остальных же шли воины, чиновники, каллиграфы, врачи, провизия, кони и множество снабжения и вспоможения, столь необходимых в дальних походах. В дар же везли шелка и атлас, фарфор и минералы, медь и…

В дверь коротко стукнули. Эмма подпрыгнула от неожиданности и захлопнула книгу:

– Открыто!

При полном параде, в белоснежном кителе и с фуражкой под мышкой, вошёл Леманн.

– Мы опаздываем, выходить пора!

Она засуетилась, сунула «Хроники» в тумбу:

– Да я собралась, просто зачиталась, пока тебя ждала.

Эрнст покрутил свободной рукой, мол, живей, живей, и Эмма глянула в высокое трюмо на выходе, поправила волны коротких волос, нацепила лёгкую шляпку колоколом и расправила широкий шёлковый узел на бёдрах.

– Живее, – повторил уже из коридора Эрни, и Эмма побежала за приятелем в прохладной полутьме третьего этажа.

* * *

– … пришёл ли ты сюда, чтобы связать себя узами брака со своей невестой, после тщательного обдумывания и по собственной воле?

Жених на секунду задумался и кивнул:

– Да.

– Будешь ли ты, – продолжил пастор, – любить и уважать свою жену и быть верным ей во все дни её жизни?

– Да, – без промедлений ответил тот снова.

У Эммы вдруг горячо защипало в носу, и она сентиментально шмыгнула. Леманн молча протянул ей идеально чистый носовой платок, который словно держал наготове. Покуда она промакивала слёзы, ответила и невеста, и новобрачные приступили к клятвам. У Лидии от счастья блестели глаза, а будущий муж улыбался ей ободряюще и ласково.

– Перед Богом я принимаю тебя в жёны и клянусь в своей верности в хорошие и плохие времена, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит нас. Я хочу любить, уважать и чтить тебя каждый день моей жизни, – Людвиг взял крохотное колечко и протянул его к тут же распахнувшейся, словно птица, кисти невесты. – Носи это кольцо в знак нашей любви и верности. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Тут уж Эмма Остерман не выдержала и заревела во все глаза от разбиравших её чувств, потому что лишь однажды видела Дюрра таким же счастливым – в их первую ночь. Но она была рада, что наконец-то Людвиг обрёл любовь и успокоился, да, успокоился, засветился необыкновенным внутренним светом, которого не могла подарить ему Эмма, потому что меж ними было что-то болезненное, то, что должно было спасать обоих, но лишь тянуло вниз. Теперь же, когда «Дюррхена пристроили», по выражению Эрни, она и сама успокоилась от того, что достойные люди получили заслуженное вознаграждение. Может быть, и на её долю ещё выпадут счастливые мгновения…