Хрустальные осколки

– К-к-кто ты? – выдавил Эни из себя, задыхаясь.

– Ты не узнаешь меня? – удивилась тень. Она откинула капюшон. И тогда Эни увидел его. На худом лице растекалась тушью улыбка. Фиалковая ныне радужка зияла пустотой. Его пожирало взглядом собственное искаженное отражение.

Но уродство родного лика не испугало Эни. Он мягко прошептал:

– Брат. Я так скучал… Давай вернемся домой.

Близнец рассмеялся, светя гнилыми зубами.

– А я не твой брат. Я – это ты.

– Ты не можешь быть мной! – возразил Эни и храбро дернулся вперед. Но самозванец закрыл ему рот. Оставалось только мычать в ледяную ладонь. Морозный шепот тонкими иглами вонзился в шею, забрав последнюю надежду на спасение:

– Могу. Я тоже скучал по тебе, Эни. И больше не отпущу тебя…

Громкий стук в дверь прервал нелепое сновидение. Эни вскочил с кровати. Перед глазами расплывалась нахальная улыбка двойника, а собственный голос повторял в голове немыслимое: «Я – это ты».

Эни молниеносно бросился к зеркалу. Но опасения оказались напрасными, ведь из отражения на него смотрел привычный напуганный юноша с темными кругами под глазами. Волосы спутались и напоминали иссиня-черное гнездо.

Эни глубоко вздохнул, как приоткрылась дверь. Присцилла и Росалия робко зашли и замерли у двери.

– Господин желает, чтобы вы сопровождали его на прогулке, – отчеканила Росалия.

– Я вас понял, – кивнул Эни.

– Он уже ждет вас, – добавила Присцилла и скрылась с подругой за дверью.

Оставшись один, Эни достал из шкафа свежую форму, переоделся. Отыскал в ящике тумбочки металлический гребень и кое-как причесался, оставив на зубьях клок волос.

Встретив Маттиаса у покоев, Эни старался вести себя сдержанно, хладнокровно и не встречаться с взглядом рубиновых глаз.

«Надо вернуть господину Магнусу его мантию», – вспомнил Эни, но король перебил его мысли:

– Идешь за мной. Это приказ!

Огненный ошейник обжег кожу. И, словно под гипнозом, Эни послушно следовал хвостом за хозяином, спускаясь по ступенькам.

Гордый стук каблуков вскоре вывел к каменной дорожке, ведущей к Королевскому саду. Завидев тусклую флору, Эни раскрыл рот от удивления. Адский оазис, не иначе. Неужели в Нижних мирах что-то растет? Он коснулся гладкой листвы и убедился: ему не чудится. Кусты шиповника росли в форме спирали, а фруктовые деревья располагались в шахматном порядке. Величественные фонтаны и прямоугольные бассейны манили прохладой. Хотелось разглядеть плавающие в воде кувшинки, но Маттиас повел Эни дальше. Господин остановился у арки с плетистыми черными розами и бережно провел пальцами по лепесткам.

– Когда комиссия уедет, оцени мой розарий. В этих цветах, считай, весь я, – молвил он мягко, чем удивил привыкшего к приказам Эни. В подведенных черным глазах читалась грусть. Казалось, темная душа короля начала расцветать и явила перед пленником светлую и уязвимую сторону, но то были лишь наивные суждения.

Пройдя вглубь сада, Маттиас остановился перед терновником. Мертвые ветки, усеянные длинными колючками, наводили ужас, точно когтистые лапы тварей. А от самого куста пахло смертью, из-за чего Эни нервно сглотнул и пошатнулся.

«Здесь кого-то убили…»

Интуиция подсказывала бежать, но Эни и не успел бы. Маттиас толкнул его в терновник, и острые шипы пронзили кожу сквозь хлопковую ткань. Эни вскрикнул, пытаясь выбраться из колючих пут, но Маттиас схватил пленника за запястье и удержал на месте.

– Да что с вами такое! – завопил Эни, ерзая в терновой западне.

– У меня мало времени! Замри и заткнись. Это приказ, – прошипел Маттиас.

Огненная печать снова сковала шею и обездвижила его. Эни заметил серебряный кинжал в руках обезумевшего короля.

«Вы меня убьете, да? – хотелось спросить Эни. – А как же наш контракт?»

Глаза Маттиаса вспыхнули. Он хладнокровно рассек сверкающим лезвием дрожащую ладонь. Алые капли брызнули на ветки и окрасили кончики шипов. И пухлые губы зашептали имена. Женские имена.

– Мария, Марта, Милена, Минерва, Мина, Марена…

Другие слова Эни не мог разобрать. То звучал чужой язык.

От шепота Маттиаса темнело в глазах. Эни терял сознание, и вскоре повис на колючих ветках. Древнее заклинание будто высасывало силы.

– Амала Альвах. Альвах. Альвах…

«Вы заплатите за каждую каплю моей крови…»

Ненависть разрасталась таким же терновником в груди, отравляя сердце шипами.

Внезапно король остановился и выругался, дотронувшись до лунной печати на переносице: