Хрустальные осколки

– Я занят! Что значит «это не наше»? А откуда тогда эта гребаная стрела?!

Хотелось причинить ему боль, насколько бы хватило сил. И сил хватило. Эни зачерпнул их из ненависти. Воспользовавшись замешательством Маттиаса, пленник без сожаления пнул его в пах. Господин согнулся пополам и зашипел:

– Жалкий ублюдок!

Вырвавшись из колючих объятий терновника, Эни бросился бежать без оглядки. Он спрятался за ближайшим розовым кустом, как вдруг рядом послышались шаги и голоса. Женские. Кто-то из гостей гулял неподалеку. Пленник замер и прислушался.

– А Маттиас… Не думала, что он настолько красив. Для таких, как мы, это даже неприлично. Сколько ж сердец он разбил… – вздыхала гостья.

– А вот представьте, нисколько! – оборвала ее другая.

– Ну как же нисколько? Мое уже трещит пополам.

– Не ведитесь на оболочку! Его род давно проклят.

– Как проклят? За что?

– А вы разве не знаете?

– Что вы, нет. Поведайте, прошу.

– Основатель рода – Малий Первый убил… мудреца.

И от ее слова Эни ощутил, как теряет равновесие. Как его тело становится прозрачным и растворяется пролитыми каплями крови в безжизненной почве.

– Мудреца? И что тут такого?

– Говорят, мудрец Санкар, умирая, успел в отместку наложить проклятие на всех мужчин рода Малия. После чего все его представители стали сходить с ума. Убивали собственных детей, а потом и себя!

– И вы верите в эту чушь?

– Почему же чушь? В саду до сих пор находят закопанные детские кости. Вы думаете, почему Маттиасу устраивают такие тщательные проверки? Почему не проверяют Магнуса Пе Фенде или нашего дядю Огустуса? Все просто: на наших семьях не лежит проклятие безумия. Кто знает, возможно, Маттиас не стал исключением. И о судьбе его первой невесты до сих пор ничего неизвестно. Пропала сразу после свадебной церемонии. Как же ее звали?.. Это ведь была младшая дочка владелицы отеля. Так себе выбор. Впрочем, неважно.

– Ну надо же…

– Пойдемте, я покажу свою новую шляпку, недавно купила, – перевела тему вторая гостья.

– Угу.

Вскоре голоса и шаги сплетниц стихли. Эни глубоко выдохнул, но внутри по-прежнему ощущалась неконтролируемая злость. Она текла по венам, словно лава. Ни с чем несравнимое чувство душило похлеще огненной печати контракта. Эни сжал кулаки.

«Если вы убили моего Учителя, я сделаю все, чтобы передать вас Межмировому суду…»

Эни вернулся в замок, ловя обеспокоенные взгляды служанок.

– Порезался, когда стриг кустарники, – сочинял он, поднимаясь по лестнице. И встретил Хьюго. Но приближенному короля легенда пришлась не по вкусу. Он осмотрел раны и покачал головой:

– Долго будет кровоточить. Лучше не провоцировать гостей, они могут наброситься. Скверна, видите ли, влияет на каждого.

Оба вернулись в комнату. Хьюго достал из ящика тумбы золотой пузырек и черные бинты. Жидкость, сливаясь с кровью, зашипела, забурлила. Эни стиснул зубы и отвернулся.

– Потерпите, раны хорошо бы прижечь, чтобы скверна не попала. Но я не могу этого сделать, сами понимаете.

И пока Хьюго перевязывал бинтом рассеченную ладонь, Эни решился задать волнующий вопрос:

– Вы давно ему служите?

Приближенный шумно выдохнул, будто ответ дался ему с трудом:

– Два лунных года.

Эни удивился:

– Значит, вы ушли после правления Первого директора?

– Верно. Он был недостойным правителем. Вам прекрасно известно, во что он превратил наш мир.

– Да, – с досадой согласился Эни.

При правлении Первого директора Его Святейшества Фиуса от Небес оставалось лишь одно название. Небожители ютились в каменных общежитиях, спали на полу и купались под надзором стражей.

– Я слышал, что наследник не превзошел директора.

– Он убрал некоторые запреты, но… в итоге мало чего изменилось.

Небесные слуги все еще не хотели возвращаться на родину. Мир людей им нравился больше.

И, продолжая беседу с Хьюго, Эни начал понимать, почему небожитель променял покров из облаков на отравленные адские земли. На этих землях хоть что-то росло, пускай тусклое, но живое. А на Первом уровне Небес из признаков жизни оставались только отчаянно преданные крылатые собратья.

И тогда Эни поинтересовался:

– И быстро вы привыкли к таким условиям? Здесь же… невыносимо жарко.

– У меня не было другого выхода, Эниан. Мне пришлось привыкнуть и к грязной воде, и к высокой температуре. Но я здесь. Я ни в чем не нуждаюсь, и, самое главное, – закончив перевязывать ладонь, он выдержал паузу, – я служу достойному. Мой господин не разрушил мир, а восстановил его. Построил новый на крови и руинах.

Ныне монотонный голос Хьюго окрасился горечью, но Эни не мог унять любопытство и продолжал продавливать скорлупу спрятавшейся от посторонних глаз души:

– А ваша семья… Вы скучаете по ним?

– Я не помню свою семью, – ответил Хьюго и убрал пузырек с бинтом в ящик. Темно-фиолетовая радужка тускнела. – Вы свою тоже забудете. Скверна отравляет воспоминания. Злой вам ночи, Эниан. Я должен сопроводить господина к его покоям.

– И вам, Хьюго. Благодарю за помощь и наш разговор.

Приближенный кивнул и поспешно покинул свою комнату.