Хрустальный мальчик

– Каждый дух, которого погубили, ранит меня вместе с этим лесом, – прошептала Древоборица и опустила руки. – Не хочу я более терпеть эту невыносимую боль и это жжение. Не замолкает ни один шрам, что остался на моих руках. Не ходить людям на наши празднества, не помыкать им нами более. Довольно!

– Анна не причинит зла! – вскричал Землерой. – Ты сама увидишь, госпожа, только послушай… посмотри… что она сумеет сделать, если без пояса, клубка моего, своих оберегов явится? Если прикажу я ей, всё она оставит и придёт… ты знаешь это, госпожа!

– Шрамы жгут меня до сих пор, – бормотала своё Древоборица. – А если новый шрам ты мне оставишь? Разве выстоит этот лес, когда шрамы почти всё моё тело покрыли? Лишь на сердце их нет… и если появятся они там, то… то не поздоровится мне.

– Этого не случится, – Землерой прижал руку к сердцу. – Госпожа Древоборица… если не смилостивишься ты… не дашь нам друг друга выслушать и стать так близко, как оно должно… то уже мне сил не хватит, и растаю я облачком по ветру.

– Не говори так! – воскликнула Древоборица.

– Госпожа, лишь об одном хочу я сказать: нет мне в этом мире места, кроме как подле Анны, и, если уж мне пропадать, то рядом с нею. Можешь мне запретить на празднество приходить, можешь пытаться разлучить нас… и к концу сама же нас так и приведёшь.

Госпожа Древоборица закрыла лицо руками. Ветер потихоньку затихал в кроне, и рассеивался, расползался по всем уголкам леса густой унылый туман. Тоненькая корка льда растаяла, и ледяная вода, как слёзы, закапала со ствола и с ветвей дерева. Господин Корневод приподнял голову и внимательно взглянул на Землероя, словно бы упрашивая его: «Остановись, не надо», – но Землерой не захотел ни присматриваться к знакам, что ему подавали, ни прислушиваться к предупреждениям, которые шептали в уши растревоженные листья и примятая трава.

– Если так пылают твои чувства, – шепнула госпожа Древоборица и медленно оправила рукава так, чтобы совсем не было видно шрамов, – если так яростен огонь, который бушует у тебя в груди, не в моей власти задержать тебя, ведь и вправду ты тогда по ветру развеешься. Не хочу я тебя терять… не хочу, чтобы новые шрамы жгли и клеймили меня и терзали лес. И хочется поверить, что ты не ошибаешься. Если же тебя обманули, Землерой…

Он взглянул на Древоборицу спокойными прозрачно-серыми глазами.

– Не существует для меня «если», – сказал он, – верю я Анне, как самому себе.

Госпожа Древоборица вздохнула, заворачиваясь в своё бесформенное одеяние, и лес вздохнул, словно освобождаясь от тяжких цепей, вместе с нею.

– Да будет так, – сказала она.

Колдунья из лесной чащобы

С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее.

Хмурые сизо-синие облака проносились по потускневшему небу, и солнце всё реже и неохотнее выкатывалось на работу. Казалось, что солнцу вообще лень светить и оно вот-вот потухнет, оставив всё живое в темноте на медленную смерть от холода. Август стремительно завершался; только пара быстротечных недель отделяла Анну от новой жизни: от студенчества, от независимости, от новой ступеньки по дороге к мечте.

Размахивая пустым картонным пакетом, Анна вошла в супермаркет. В прошлом году, когда уезжала она отсюда, супермаркет был лишь невнятным нагромождением строительных лесов, бетонных блоков, пыли, разломанного и перевёрнутого асфальта, по которому туда-сюда носились рабочие в гигантских куртках и грязных оранжевых касках. Теперь леса пропали, асфальт был уложен заново и выровнен без единой трещинки, и рабочие укатились на север города вместе со своими бульдозерами, инструментами, шумами и выкриками. Там, на севере, судя по слухам, готовились строить школу. Анна школу окончила совсем недавно, и потому казалось ей, что эта новость как-то мимолётно задевает её, делает причастной к городской жизни, хотя, конечно же, ей не было дела до местных школ даже тогда, когда она была ученицей и сидела за партой.

– Лучше бы построили филиал нашего вуза, – пожаловалась ей рыжая приставучая болтушка, которая всё не отлипала от Анны, словно бы на хвост ей села. – Мне, конечно, не нравится, что мама и папа вечно меня контролируют и нотации читают, но тут… как-то более знакомо. И хоть кого-нибудь нормального можно себе найти, если поискать, конечно! – она тяжело вздохнула и лукаво подпихнула Анну локтем. – Вот тебе-то повезло, между прочим!

– А? Мне? С чего бы?