Хрустальный мальчик

– Дело-то ведь сейчас не в этом! Про лес ты, быть может, и запомнила, и хорошо, что запомнила, не то немало бед могло бы это навлечь на наш дом… но ведь забыла ты, что я – почти что дух, что не привязан я к этому дереву, не сижу подле него на невидимой цепи! – воскликнул Землерой и медленно поднялся. – Если захочу я на дальние опушки сходить – тотчас же выйду! Захочу с речными хозяйками поболтать – что меня удержит? Я могу и к самой границе леса, к самым первым деревьям, что веками там растут, приблизиться – но дальше мне ходу нет, не то я погибну.

Анна неловко встала на четвереньки, упираясь в землю раскрытыми ладонями. Комочки почвы набивались ей между пальцев, и муравьи застенчиво карабкались на кожу, щекотали её своими мохнатыми маленькими лапками.

– Так, значит, – выдохнула она и чуть было не завизжала от счастья, – Землерой, миленький, так ведь это значит, что мне можно Ирину привести… она тебя не увидит… что мне можно на самом выходе из леса сидеть… и ты всё это время будешь рядом?

Землерой гордо кивнул и даже грудь выпятил, явно собой очень довольный.

– Ну да, – важно сказал он, – ещё как можно, только ты смотри, не слишком много и громко со мной разговаривай. Меня, может, для твоей сестры как будто и нету, и слов моих она не услышит, если я не захочу, но вот тебя-то она и видеть, и слышать ещё как будет!

– А-а, – отмахнулась Анна, – это же Ирка, дурочка ещё та. Ничего она не увидит, всё будет свои ромашки да лютики нюхать, нет у неё иного удовольствия!

Анна поднялась и счастливо отряхнула неизменную синюю-синюю юбку, уже ставшую ей короткой.

– Спасибо тебе, что сказал, Землерой, – промолвила она, – бежим к выходу из леса, я быстренько с сестрой вернусь!

– Вместе мы бежать не будем, – сказал Землерой, – полезай ко мне на спину! Так быстрее выйдет.

– На какую ещё…

Землерой трижды кругом собственной оси обернулся, и перед Анной исчез мальчишка, а появился молоденький поджарый волк. И был этот волк какой-то диковинный: такого захочешь, а не увидишь. Шерсть у него была почти белая, жёсткая, длинная, косматая, и кругом глаз и рта у волка были большие чёрные пятна, словно он очки носил и бороду приклеенную. Глаза его горели тёмно-жёлтым светом, а морда была совсем узкая, и длинные треугольные уши настороженно торчком стояли.

Анна неуверенно перекинула через спину волка одну ногу, и он присел перед нею, чтобы легче было забираться, почти улёгся на живот и голову понурил. Анна аккуратно сжала в горсти по пучку шерсти у волка чуть ниже ушей, стиснула его спину коленками и грудью припала к холке.

– Ну, беги! – прошептала она.

Волк лапами в землю упёрся, чуть отодвинулся назад и медленно, плавно пригнулся. Он даже заурчал как-то утробно и негромко, словно предупреждая, что прыгнет – и прыгнул, да так быстро и резко, что Анна качнулась и едва было не перелетела через его голову. Против воли крепче сжала она пучки длинной и жёсткой белой шерсти и прижалась к волку всем телом, так, что почувствовала, каким жаром пышет его кожа и как работают его крепкие мышцы.

Волк мчался по лесу длинными скачками, и плащ золотистого солнечного света скользил за ним, напрасно силясь его укрыть. Негромко стукались его мощные лапы о землю, когда он приземлялся, и столбы пыли вздымались к небу, когда он подпрыгивал. Нёс он Анну совсем не теми путями, какими она привыкла ходить: мелькали перед нею совсем старые, тёмные, унылые древесные стволы, и видела она глубокие овраги, которых не встречала прежде, и с мшистыми краями маленькие холмики, и даже остатки какого-то старого, наверняка тысячу лет давно справившего, места для поклонений, где ещё виднелась суровая каменная скульптура с почти сгладившимися чертами лица. Когда волк подпрыгивал, Анна слышала, как трещат сбиваемые им мелкие древесные веточки, и эти веточки сыпались на неё, забивались к ней за воротник и опасно щекотали лицо. Таким резким и неприятным стал ветер, порывами бросающийся в лицо, что Анна зажмурилась и не открывала глаз, даже когда ей этого очень хотелось. Она слышала только, как размеренно, громко дышит волк, как спокойно бьётся его сердце, как ломаются с шорохом веточки и как поскрипывает почва.

Волк скакнул ещё несколько раз: то вправо, то влево, – а потом всеми лапами упёрся в землю, и Анна заскользила вниз по его мощной шее. Она опасливо открыла глаза (из их уголков всё ещё стекали слёзы) – и ахнула.

Волк принёс её к самому выходу из леса: за кривоватыми стволами виднелся конец одинокой полузабытой улочки. Анна перекатилась через спину волка, тяжело обрушилась на колени и радостно воскликнула:

– Землерой, спасибо тебе большое! Без тебя я так запоздала бы!..

Волк только хмыкнул с землероевским высокомерием и, провернувшись кругом собственной оси, снова стал мальчиком с диковинными белыми волосами, прозрачно-серыми, серебристыми глазами; мальчиком, нижнюю часть лица которого она никогда ещё не видела.

– Вот тут я тебя и буду ждать, – сказал Землерой и привалился к ближайшему древесному стволу. – Веди свою сестру и помни, что я тебе наказал.