Хрустальный мальчик

Мать Анны издала придушенный возглас и снова дёрнулась на своём стуле, как будто бы каждая секунда, что Анна проводила там, с трубкой и Марией наедине, была для неё мучительнейшей пыткой.

– Положи, – просипела мать, – хватит с неё! И так крови достаточно выпила!

Анна приложила палец к губам и прочирикала в трубку:

– Ладно, как хотите! Я деду с отцом всё равно скажу, чтобы они не волновались, и да… где же вас разместить-то? Вы в твоей старой комнате жить захотите? Не будет тесновато?

– Положи трубку! Ещё бы она в моём доме…

За окном неумолимо закряхтел дед:

– Пока в моём…

– Это только пока! – яростно сплюнула мать за окно и заголосила: – Чтобы эта Машка ваша в моём доме себе комнаты, как в гостинице, подбирала? Не по Сеньке шапка, ха!

В трубке долго висело молчание. Анна сжимала телефон кончиками пальцев, и тот нагревался с каждой минутой всё сильнее – и вовсе не из-за того, что на него падал по-июльски жгучий солнечный свет.

– Э-э… – совсем как в былые времена, протянула Мария, – знаешь, я, пожалуй, к вам заскочу просто на минуточку, а пожить мы и в гостинице поживём. Мы с милым видели, у вас недавно гостиницу открыли…

– Какую такую гостиницу? – пробормотала озадаченная Анна. Слишком редко выбиралась она в город, слишком мало знала о том, чем этот город живёт.

– Ну какую, – фыркнула Мария, – которая рядом с кинотеатром. Вроде пишут, что неплохо обслуживают, ну, мы и посмотрим как раз. Так что ждите нас завтра часам к двум, ладно?

Анна пролепетала онемевшими губами:

– Ла… дно…

И чуть было не выпустила раскалённую телефонную трубку из рук.

Когда она повернулась к выходу из дома, мать тут же сердито забурчала:

– Вот до чего дожились, всякие Машки ставят нам свои условия, понимаете ли… да кто она такая, эта Маша? С чего она решила, будто в моём доме…

– Пока что в моём! – неумолимо закряхтели с крыльца.

– Это пока что! – огрызнулась мать и сердито вскочила со стула. – Она ещё и командовать тут будет, а всего-то заслуг: вуз окончила, да не бог весть какой, и замуж собирается! И кем она работать будет? Ветеринар… хвосты коровам крутить? Да и на это мозгов не хватит, не такой сообразительной уродилась! Вот какие дела творятся на свете, а меня и не защитит никто! – она сердито затопала прочь, в глубины комнат, мимо Анны, шмыгая носом и не переставая жаловаться: – Никто не поможет: ни муж, ни даже собственная дочь! О, господи, где же мне найти утешение, где же мне хоть кто-то поможет? Неужели же всем наплевать?..

Анна с секунду посмотрела на колышущиеся после материного ухода занавески. А затем, пожав плечами, разжала кулак. Между пальцев её бодро тянул нежную головку к свету подаренный василёк.

В кухню просунулась голова отца. Сигарета его пропала, но лицо стало ещё желтее.

– Ушла? – шёпотом спросил он Анну.

Анна молча кивнула и побрела в кладовую: слишком уж много черепков, земли и грязи осталось после материного бунта.

Следом в кухню нырнул дед. Согнувшись, он засновал из одного угла комнаты в другой, подбирая каждый осколок и баюкая его, словно собственного новорожденного правнука. Анна слышала в его глухом сиплом голосе горечь:

– Ох, сколько напортила, сколько перебила… как же молодых теперь встречать?

Анна снова пожала плечами и молча принялась за уборку.

Не красавица

Анна болтала ногами над прохладным ручьём. Низко склонились мягкие ивовые ветви, гладили они её по плечам, словно бы пытаясь принести мир и спокойствие в душу, а ведь Анна не была спокойна сейчас – нет, нисколько. Рядом сидевший Землерой держал одну руку в воде и задумчиво смотрел, как вьются кругом него мелкие рыбёшки. Солнечные лучи дробились в быстрых водах.

– Вот одного я не понимаю, – разрушая тишину, сказала Анна, – как кому-то вообще могло прийти в голову жениться на Машке? На Машке-то?

Землерой стрельнул в неё быстрым взглядом поверх плеча.

– Не все так, как ты, на неё смотрят, – заметил он, – помнишь, что я тебе о монетах говорил?

Анна устало вздохнула и подобрала колени к груди. Оранжевый полукруг солнца тонул за скоплением зелёных ветвей.

– Да уж помню, – сказала она, – ты, как всегда, умничал. Пытался показать, мол, что ты всё-всё на свете знаешь лучше меня.

– Не всё, – Землерой значительно приподнял указательный палец свободной руки, – но согласись, что многое.

– А вот и не соглашусь! Ты об одном о лесе знаешь, а о людях…

– Кто же тебе тогда на Марию иначе помог взглянуть? – спокойно поинтересовался Землерой, и Анна притихла на мгновение.

– Да я бы и сама на неё иначе посмотрела, – тихо сказала она парой мгновений позже, – ну… когда-нибудь. Может быть, даже сейчас.

– Может быть, а может и не быть, – продолжал поддразнивать её Землерой, – уж согласись, что ты была на редкость твердолобая девица, пока со мной не повстречалась.

– А сам как будто бы лучше! – фыркнула Анна. – Вот и шуточки у тебя, конечно, Землерой… совсем ты не думаешь, что я могу обидеться, и всерьёз, между прочим!

– Думаю, конечно, – Землерой опять опустил взор в реку, – но ведь я же знаю, что на это ты обижаться не будешь. Не такая ты ранимая, как большинство людей.