Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- С моих глаз спала пелена. Она любила меня. Ты ловко разыграла меня, а ее благородство отказалось от таких средств. Поэтому ты выиграла. Я видел ее холодной, спокойной, отдалившейся, думающей об учебе, затем о религии; а ты, наоборот, нежная и мягкая, как девочка. Ты одурманила меня, я потерял разум, отупел и ослеп, но я не виноват. Ты расставила мне ловушку, а я попался. Вы обе играли со мной. Вернее, ты нас разыграла. Управляла, как хотела, ее великодушием и благородством, моей неопытностью жизни. А теперь я спрашиваю тебя: зачем? Для чего?

- Твои слова жестокие, Ренато. Я не знаю…

- А я знаю! Я сам отвечу. Ты хотела имя, богатство и положение. Но не любовь, поскольку не любила меня. Так вот, теперь у тебя есть положение, богатство и мое имя. Ты хозяйка Кампо Реаль, будешь матерью моего сына, но мое сердце и мысли не будут твоими. Они предназначены ей и моя запоздалая любовь, похожая на отравленное растение, но ради которой я отдам жизнь!

- Хочешь сказать, что вышвырнешь меня из своей жизни?

- Скажу, что у нас разные пути. Я хочу свободно чувствовать себя несчастным, не притворяться. Не хочу лживых слов, натянутых улыбок, ненужных любезностей.

- Ренато, что ты говоришь! Ты с ума меня сводишь!

- Не думаю. По крайней мере, можно не беспокоиться: ты не станешь вредить себе. Ты эгоистка.

- Ты оскорбляешь меня! Ты последний мерзавец!

- Тогда тебе лучше освободиться от меня! Доброй ночи.

- Нет, ты не уйдешь вот так!

- Уйду, делай, что хочешь. Ты больше не интересуешь меня, Айме. Понимаешь? Мне до тебя нет дела. Больше ты мне не помешаешь. А теперь, с твоего разрешения, я попрощаюсь с матерью. – Удаляясь, он позвал: – Баутиста! Баутиста!

- Вы звали, сеньор? – спросил слуга, приближаясь к Ренато.

- Пусть мне подведут коня к лестнице на веранде!

Ренато отдал распоряжения, затем быстро удалился, оставив в замешательстве Баутисту. Голос Айме заставил его очнуться:

- Баутиста, Баутиста! Я уже два часа кричу! Мою лошадь, немедленно!

- Вашу лошадь… лошадь? – пробормотал удивленный Баутиста. – Сеньора хочет…?

- Немедленно оседлай мою лошадь, на которую вчера осмелился сесть без моего разрешения. Пусть ее оседлают. Пусть стоит у веранды, пока Ренато не уехал.

- Боже мой, Боже мой. Что стряслось здесь? – пожаловался Баутиста и отправился выполнять полученные приказы.

- Ана! Беги в комнату доньи Софии и скажи, что я поехала на лошади… поехала проводить мужа, потому что имею полное право ехать за ним.

- А если она спит?

- Разбуди, кричи, устрой скандал, что сможешь. Она не спит, потому что там Ренато.

- Хозяин Ренато? И хозяину Ренато я скажу…? – растерянно удивилась метиска.

- Пусть тебя услышит он, этого я и хочу! Скажи, что я поеду вместе с ним и меня не интересует, что могу умереть, потерять сына. Пусть все слышат, обсуждают. Стучи сильнее, кричи, поняла? Кричи! Беги же!

Резко вытолкнув ее за дверь, Айме, подхлестываемая яростью, надела юбку поверх платья, зашнуровала ботинки и, схватив хлыст, побежала к веранде. Оглянувшись, словно там был Ренато, она пригрозила:

- Я не оставлю тебя в покое, Ренато Д'Отремон, заставлю тебя страдать!

Не в силах подавить недовольство к Янине, Ренато направился в покои матери. Он прошел галерею, прихожую с темной мебелью, едва взглянув на Янину, и нетерпеливо приблизился к роскошной старинной спальне. Словно тень, служанка следовала за ним, затем объяснила:

- Сеньора слушает раннюю мессу за душу хозяина дона Франсиско, ее ежедневно служат в пять часов в Скиту, там наверху. Сеньора очень осторожная и многое делает так.

- Действительно, моя мать очень осторожная, но от тебя тайн у нее нет.

- Я мешаю вам, сеньор Ренато? Я имела несчастье вам не понравиться и попросила сеньору уволить меня, но сеньора не пожелала. Сеньор очень жесток со мной. Он ненавидит меня, словно я виновата в случившемся. Я могла бы поклясться, отдать свою кровь, отдать жизнь за…

Печальная, обиженная, уязвленная, отступала Янина, приложив руку к флакону, спрятанному на груди: дьявольское пойло, которым напрасно искала случай воспользоваться, последнее средство Кумы. Глаза Ренато загорелись вспышкой свирепой злобы:

- Хватит, хватит! Я устал от тебя. Не могу ни шага ступить в доме, чтобы не столкнуться с тобой. Нет ничего ненавистней назойливой служанки, а ты даже хуже. Когда ты оставишь меня в покое? Когда прекратишь приставать?

- Вы самый неблагодарный мужчина! – взорвалась Янина, теряя самообладание. – Вы заслуживаете всего, что с вами происходит.

- Что? Что ты сказала?

- То, что сказала! Тем хуже, если не понимаете. Все на свете знают, но только не вы. Отпустите, дайте выйти! Теперь уже не хотите, чтобы я ушла? Тогда я сама уйду, уйду туда, где вы никогда не увидите меня!

- Ты не уйдешь, пока не договоришь. Заканчивай, говори, скажи все. Выпусти наконец свой яд, выплюнь желчь, которой сочишься. Скажи, что происходит такого, о чем знают все! Говори наконец или…! – В усиленной схватке упал и разбился флакон, ревностно охраняемый Яниной, и Ренато захотел знать: – Что это? Что ты там прячешь?

- Отпустите меня, оставьте! Ничего! Лекарство!