Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель

Известный дилер Поль Гийом, который подрядился сопровождать Барнса по мастерским художников, к концу второй недели изрядно вымотался, едва поспевая за целеустремленным американцем. И тут приключилась история, которая мгновенно стала легендой: Барнс в одном из бистро увидел картину Сутина и потребовал показать другие работы художника. Гийом отвел американца к Зборовскому на улицу Жозеф Бара, где тот хранил предназначавшиеся для продажи картины и где как раз оказались пейзажи, написанные Сутиным в Сере. Барнс, как он вспоминал в 1950 г. в письме директору библиотеки Музея современного искусства в Нью-Йорке Бернарду Карпелю, «в течение двух часов их внимательно изучал, купив в конце концов пятьдесят две картины». Полетт Журден, служившая в то время у Зборовского, при этом пошутила: «Оставили бы хоть одного Сутина нам». На что Барнс спокойно ответил, что если захочется посмотреть на картины художника, то милости просим в Мерион. Это совсем рядом с Филадельфией. При этом коллекционер захотел познакомиться с самим художником. Того бросились искать и нашли, конечно же, у «Ротонды» на скамейке вместе с Кикоиным и художником польского происхождения Менджинским. Все трое пытались стрельнуть у кого-нибудь пару сантимов на еду. Сутина представили Барнсу.

Что же все-таки привлекло внимание Барнса в картинах Сутина? По мнению некоторых экспертов, сочетание несочетаемого. При этом в качестве иллюстрации приводятся два наиболее типичных для этого художника произведения.

На картине «Пирожник в голубом колпаке» (1922–1923) изображен мальчик с огромными торчащими ушами. У него вытянутое серьезное личико, тоскливые глаза и покорно сложенные ручки. Рабочая одежда – белый халат и высокий колпак – явно велика ему. Угловатость маленького кондитера подчеркивается выразительностью палитры – великолепными переливами белого с голубыми тенями в складках ткани. Она окутывает его магическим ореолом симпатии и теплого сострадания.

С яростной энергией художник ставил длинные взвихренные мазки, запечатлевая на холсте кровавую тушу, подвешенную в лавке мясника («Туша быка», 1924). Этот страстный напор, равного которому нет в современной живописи, и насыщенные краски – красная, черная, белая, желтая – рождают ощущения тревоги, насилия, жестокости.

Х. Сутин. Пирожник в голубом колпаке (1922–1923 гг.)

Альберт Барнс

Хаим Сутин, конечно, не проснулся на следующее утро знаменитым на весь Париж, однако открытие, которое сделал Барнс, стало первым шагом к признанию Сутина как художника всемирного масштаба. В 1923 г. Барнс включил приобретенные им работы Сутина в ретроспективную выставку – от Домье до современных художников в галерее Поля Гийома, который пишет для «Лез Ар а Пари» самую первую статью о Сутине. Барнс также включил работы Сутина в аналогичную выставку в Филадельфии, при этом в одной из публикаций утверждал, что Сутин как художник превосходит Ван Гога. Критики были возмущены таким безапелляционным заявлением, но согласились в одном: этот художник отображает свое видение мира. Жаркие дебаты только способствовали рекламе, или, как сейчас говорят, раскрутке, Сутина. Так сложилось, что Альберт Барнс обессмертил и свое имя благодаря Сутину, выделившись прозорливостью и врожденной интуицией среди других американских миллионеров и даже владельцев коллекций выдающихся произведений искусства. При этом надо отдать должное его усилиям по продвижению творчества Сутина. В течение многих лет он продавал работы художника ведущим галереям США практически за ту цену, которую он заплатил Зборовскому, несмотря на то что цены на них возросли многократно. Ведь уже к 1925 г. цена на работы художника, проданные Зборовским коллекционерам на парижском аукционе, превышала 3000 франков – довольно приличную на то время сумму. Сутин к тому времени переехал в отель «Панорама» в Медоне, разъезжал по городу в принадлежавшем Зборовскому автомобиле с водителем. На Монпарнасе практически не появлялся, покупал одежду в дорогих магазинах, ставил с преподавателем правильное французское произношение.

Все это вызывало бы у бывших приятелей художника просто зависть, если бы с его стороны не последовали замечания типа: «Вы не заметили, что у Кикоина ногти всегда в трауре?» Вот это уже хороший повод поиздеваться над вчерашним замарашкой, который, представьте себе, к тому же обучается бальным танцам. И так не безоблачные отношения со Зборовским натягиваются не только все увеличивающимися счетами из модных магазинов, но и капризами Сутина, которому, видите ли, надоели Канны, куда Зборовский направил его за свой счет. Однако то, что для людей несведущих казалось капризом, на самом деле было, пожалуй, проявлением чувства постоянной неудовлетворенности. У художника с еще большей силой проявилась одна из странностей его характера – маниакальная тяга к пересмотру написанных ранее картин. Их сжигалось такое количество, что приезжали пожарные. Так были уничтожены многие картины, написанные в Сере.