Киану Ривз: победы, печали и правила жизни

В «Моем личном штате Айдахо» Ривер Феникс играет Майка, молодого жиголо, у которого при стрессе случаются приступы нарколепсии; герой Киану Ривза – Скотт, жиголо более светский и опытный, сын, как выясняется, мэра Портленда. Вместе они продаются мужчинам, а временами и женщинам, и пускаются на поиски давно пропавшей матери Майка, путешествуя сначала по Соединенным Штатам, а затем и в Риме, где Скотт встречает девушку и бросает Майка странствовать в одиночку. В «Моем личном штате Айдахо», как и в двух первых художественных фильмах Ван Сента, «Дурная ночь» и «Аптечный ковбой»[167], простирающаяся перед героями дорога подобна открытому космосу – там для расставания любому человеку достаточно просто выпустить другого из рук. Оказаться брошенным у шоссе – естественное завершение любви: достаточно вспомнить, как мексиканские парни смеются, удирая на машине Тима Стритера в «Дурной ночи», или сцену в «Аптечном ковбое», где Мэтт Диллон и его семья аптечных грабителей бросают тело несчастной передознувшейся Хэзер Грэм за навесным потолком номера мотеля. В «Моем личном штате Айдахо» мы с самого начала знаем, что к следующему своему дню рождения Скотт/Киану унаследует состояние, и в ходе фильма видим, как он отдаляется от Ривера, готовясь предать его и завязать с проституцией. Это фильм, где двое парней спят за деньги с незнакомцами и с ними ничего особенно страшного не происходит, однако напряжение нарастает, ведь зритель знает, что в какой-то момент Киану разобьет бедному Риверу сердце.

В 2008 году, закончив работу над «Харви Милком»[168] Ван Сента, Джеймс Франко тусуется с режиссером в Портленде. Они ходят по местам, где Ван Сент снимал «Айдахо»; позже режиссер покажет Франко черновые кадры – материалы, которые видели только сам Ван Сент и его монтажеры. В этот момент Ван Сент уже совсем не тот, что в 1991 году: его успели номинировать на «Оскар» как лучшего режиссера за «Умницу Уилла Хантинга»[169], еще одну номинацию он заслужит за «Харви Милка». Он все больше увлекается долгими непрерывными кадрами в медитативном и/или играющем на нервах духе венгерского маэстро Белы Тарра, а до «Харви Милка» в начале 2000-х успел снять «Джерри», «Слона» и «Последние дни»[170] – фильмы, которые Роджер Иберт однажды назвал трилогией о «камере, следующей за белыми парнями на пути к фатуму»[171]. Франко с Ван Сентом обсуждают, как режиссер монтировал в 90-е свой «Айдахо» и как бы фильм выглядел, если бы его монтировал нынешний Ван Сент. В конце концов Франко, называвший Ривера Феникса своим любимым актером, а «Айдахо» – лучшей его ролью, уезжает из Портленда с материалами Ван Сента и его разрешением перемонтировать их в изощренной манере а-ля Гас Ван Сент и Бела Тарр плюс Джеймс Франко.

В этот момент Джеймс Франко стал также новым лицом мужского аромата Gucci Pour Homme – с нотками кипариса, фиалки, бергамота, жасмина, табака и пачули; Франко продает его в телевизионных рекламных роликах, где расхаживает по шикарной квартире в черном костюме, декламируя строки из песни Брайана Ферри «Slave to Love». Франко уговаривает «Гуччи» профинансировать его проект с «Айдахо» и в результате из черновиков Ван Сента создает не один, а два «новых» фильма – 12-часовой документальный фильм о жизни во время съемок «Бесконечный Айдахо» и «Мой личный Ривер»[172], импрессионистский вариант «Моего личного штата Айдахо», совпадающий с ним по продолжительности, но скроенный из неиспользованных кадров и упраздненных сцен. «Мой личный Ривер» – идеальное сочетание искреннего признания в любви Франко к Фениксу и не менее искренней его любви к эксплуатационным концептуальным арт-трюкам с изображениями покойных кинозвезд; это акт поклонения кумиру и кустарное воскрешение вроде сцен аварии и надувных кукол в его арт-шоу в честь Джеймса Дина «Бунтарь» («Rebel») или мемориальных выкидных ножей, которые Франко продавал через художественный ежеквартальный журнал THE THING. Поскольку права на «Мой личный штат Айдахо» до сих пор контролирует студия New Line Cinema, Франко не может официально выпустить ни один из фильмов, но в 2012 году получает разрешение от брата Ривера, Хоакина Феникса, на публичный показ обоих фильмов на выставке в галерее Гагосяна в Лос-Анджелесе. После выставки Хоакин Феникс попросил Джеймса Франко больше не показывать эти фильмы никогда.