Киану Ривз: победы, печали и правила жизни

Оказывается, к тому моменту, когда позвонил Ван Сент, Киану уже некоторое время хотел сняться в малобюджетном фильме. Его манили шекспировские мотивы проекта. Он как-то говорил в интервью, что не прочь однажды сыграть Меркуцио или Генриха V, а Скотт Фейвор во многом и есть Генрих V – паршивая овца в стане отца-правителя, юноша, завлеченный старым пьяницей и его фрондой, медлящий перед возвращением к богатству и власти. Ссылаясь на ландшафт Портленда, где анклав представителей высшей прослойки обитает, как правило, на возвышении, Ван Сент называет персонажа Киану «юношей, спустившимся с холма».

«Ну, видимо, он – это я, – рассказывал Ван Сент Грэму Фуллеру. – Я могу брать за основу собственное прошлое для создания прошлого Скотта, а порой прибегаю и к бэкграунду Киану[182]. Он ведь и сам вырос в благополучной обстановке и использовал это при подготовке к роли. Мы старались докопаться до сути Скотта. И иногда он был, наверное, и мной, и Киану».

Выбор на роли главных героев двух кумиров молодежи добавит подрывного элемента, скажем, сцене у киоска с прессой, где оживают обложки порножурналов для геев, а среди самодовольно охорашивающихся моделей мы видим Ривера и Киану. Кроме того, заручившись согласием на съемки от Киану и Ривера, Ван Сент получает шанс снять «Мой личный штат Айдахо» на студии New Line Cinema c бюджетом в два миллиона долларов. Компания тогда знаменита в основном своими «Кошмарами на улице Вязов», и Ван Сенту нравится мысль, что его фильм о мужчинах, за деньги занимающихся сексом с другими мужчинами, попадет в залы мультиплексов, как кино о Фредди Крюгере. Но New Line как раз только что запустила Fine Line, а «Мой личный штат Айдахо» оказывается первым фильмом этого нового подразделения и сразу попадает на рельсы артхауса – хотя в интервью, сопровождающем выпуск фильма компанией Criterion, режиссер Тодд Хейнс рассказывает Ван Сенту, что помнит истории о том, как ничего не подозревавшие юные девушки отправлялись в кино и возмущались при виде Киану, целующего мужчину[183].

«Мы ехали на машине по бульвару Санта-Моника[184], наверное в клуб, и тараторили, обсуждая всю эту затею, – так Ривер Феникс позднее расскажет, как они оба решили сниматься. – Мы были в восторге. Могло выйти, как в дурном сне, который никак не доходит до финала, потому что никто не говорит ясное „да“, но мы просто сами друг друга приперли к стенке. Мы сказали: „Ладно, я это сделаю, если ты сделаешь. И не буду, если ты не будешь“. Пожали руки. Вот и все».

В 1990 году в журнале Interview Деннис Купер[185] – уточняя, что он интересуется, поскольку друзья просили узнать, – спрашивает Киану: «Так ты гей или как?» А потом добавляет: «Да ладно, чего тут стесняться, говори».

Ответ приводится в Interview в следующем виде: «КР: Нет. [Продолжительная пауза.] Но мало ли что».

После этого ответа вопрос как бы продолжает висеть в воздухе. Он так никуда и не девается, и сам Киану никогда не говорит ничего, что сняло бы вопрос с повестки, ведь таким образом он бы невольно высказал негативное отношение к гипотезе о его негетеросексуальности. Разумеется, когда на вопрос Купера отвечаешь «нет», напоминающее «может быть», в этом тоже есть своя прелесть: не развеиваешь ничьих фантазий.

На вопрос о решении сниматься в «Айдахо», несмотря на вероятный риск для имиджа из-за сексуального содержания роли, он отвечает: «Мне-то что, я же вам не политик». Но по словам Ланса Лауда в журнале American Film, Киану «срывается в ответ на вопрос, как он готовился к роли проститутки: „Хер сосать мне не приходилось, если вы об этом!“»[186] Тем не менее процесс подготовки – начинающийся, едва Киану, еще загорелый после гавайских съемок «На гребне волны», приезжает в Портленд – на самом деле отчасти сопряжен с погружением в подробности жизни жиголо.

«Я возил Ривера и Киану туда, где ребята занимаются проституцией, – мы просто сидели на углу и наблюдали», – рассказывает Скотт Грин в нашумевшей посмертной биографии Феникса «Потерявшийся в Голливуде», написанной Джоном Глаттом[187].

Иногда, по словам Грина, они были не только наблюдателями.

«Ривер никогда никого не клеил, – говорит Грин, – но, бывало, садился со мной в машины, смотрел, как я договариваюсь с клиентами. Порой даже сам с ними разговаривал, уточнял, на что согласен, а на что нет. Но уже после того, как мы соглашались, я говорил: „Простите. Не получится“. И мы выпрыгивали из машины, а эти мужики недоумевали, что же это, блин, такое было».