Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей

Везде гремела «Марсельеза» и другие революционные песни. Вновь, как и на мартовской манифестации, среди леса красных знамен были заметны черные флаги – в память о павших борцах за свободу.

Манифестация 18 апреля (1 мая) прошла в красных тонах. Купеческий сад, Николаевская площадь[16] у театра «Соловцов», Александровская площадь[17] на Подоле – всё утопало в революционных знаменах. «В 12 часов Крещатик представляет собою необъятное красное море», – сообщалось в репортаже.

Новое развлечение устроили на углу Крещатика и Лютеранской – благотворительный аукцион. Продавали портреты Керенского, старые номера журналов и прочие вещи. Организаторам удалось «разогреть» публику – и в пылу азарта цена на копеечные безделушки взвинчивалась до нескольких десятков рублей. Весь доход от аукциона направлялся на первомайские подарки солдатам в окопы.

Тенденция, заданная сносом памятника Столыпину и снятием царских портретов, продолжилась. «При громовых кликах “ура” под звуки “Марсельезы” срывают солдаты висевшие еще над некоторыми магазинами эмблемы старой власти, – восторгался газетный корреспондент. – На глазах ликующей толпы летят вниз на тротуар обломки хищных двуглавых орлов – проклятые символы деспотического византизма»…

Шествие закончилось в начале пятого, но праздничное настроение на улицах не исчезло. Свернули и унесли знамена, но на груди практически у всех остались красные ленточки – «эмблемы великого пролетарского праздника»{187}. Первомайская манифестация достигла почти того же масштаба, что и мартовская, и снова (во всяком случае, если верить начальнику милиции поручику Лепарскому и газетным корреспондентам) в городе в этот день царил образцовый порядок{188}.

Прошло двенадцать дней. Накануне первого мая по старому стилю состоялась совсем другая манифестация, напомнившая не о революции, а о старом режиме.

В субботу, 29 апреля (12 мая), в Исполнительный комитет и в штаб киевской милиции явились представители некоего «комитета русских учащихся средней школы» и сообщили, что на следующий день они планируют манифестацию под трехцветным российским флагом, но под вполне «политически корректными» лозунгами: «Свобода, равенство, братство», «Да здравствует федеративная республика» и т. д. Никаких проблем с этим не предвиделось.

Воззвание о «манифестации русской учащейся молодежи» 30 апреля (13 мая) 1917 г.

Однако вечером в ту же субботу на собрание самих организаторов манифестации явились руководители «южно-русского общества учащихся» и заявили о своем желании присоединиться к «патриотической манифестации» со своими плакатами и знаменами – с несколько иными лозунгами: «Да здравствует конституционная монархия», «Неделимая Русь» и проч. Организаторы ответили, что не хотят иметь ничего общего с юными монархистами.

Но когда утром 30 апреля (13 мая) на Михайловской площади собралась толпа манифестантов, около двух тысяч человек, к ним подошли монархисты, числом 100–150 человек, и развернули свои знамена и конституционно-монархический плакат. После долгих уговоров их убедили было свернуть этот плакат и отнести его в здание реального училища (нынешнее здание Дипломатической академии МИД, на Большой Житомирской, 2). Но тут на площадь подошел отряд юнкеров Николаевского военного училища, с русским бело-сине-красным флагом и украинским желто-голубым флагом со словами «Хай живе вільна федеративна республіка». Украинского флага конституционные монархисты не выдержали: снова вынесли на улицу свой плакат и с криками «ура» развернули его…

Затем состоялся молебен о даровании победы русскому воинству, после которого колонна демонстрантов двинулась в путь. Монархистов вновь уговаривали исключить свою наглядную агитацию из шествия, но они отказались. В описании дальнейших событий либералы и консерваторы, как это часто бывает, несколько расходятся. «Последние новости» сообщали:

Во главе шествия, впереди оркестра самым наглым образом вопреки желанию организаторов манифестации, стала кучка монархистов, на трехцветных знаменах которых было написано: «Да здравствует конституционная монархия». По словам некоторых очевидцев демонстрации, на части монархических флагов имелась вполне откровенная надпись: «Да здравствует царь»{189}.

«Киевлянин» описывал события так: