Килл крик

Мор слышала свое медленное, ровное дыхание.

Глаза начали слипаться.

Позади кровати скрипнула половица.

– Здравствуй, Тереза…

Мор успела повернуться, чтобы увидеть кулак, летящий прямо ей в лицо. Кулак ударил в глаз, и она рухнула обратно на кровать, позорно распластавшись, как брошенная тряпка.

Бутылка упала на пол, разбившись на мелкие осколки.

Чудовище взгромоздилось на нее. От его дыхания несло дешевым пивом – этот запах лишил Мор дара речи. Кулак чудовища врезался в ее лицо снова, и снова, и снова, пока глаз не перестал открываться.

– Думаешь, ты такая умная, сучка? – прорычал мужчина.

Мор видела, как шевелятся его губы, но слова долетали словно с опозданием в полсекунды. Как будто голос на самом деле шел не от него, хотя Мор слышала его более чем ясно.

– Ты когда научишься не разевать свой сучий рот?

Кулак опустился вновь, и ее зрачок не выдержал тяжести. Мор услышала треск ломающейся скуловой кости.

– Пожалуйста! – завопила она. – Не надо! НЕ НАДО!

Кулак врезался ей в живот. Она сложилась пополам, в легких не осталось воздуха. Она хотела закричать: не надо не надо не надо не надо не надо не надо не надо не надо не надо, – но ей нечем было подкрепить свои слова.

Рука обвилась вокруг ее шеи. Душить ее было бессмысленно: она и так уже не дышала. В ее теле ничего не осталось.

Не мучай меня!

Рука сжала сильнее. Мор услышала, как сухожилия на шее начинают лопаться, словно слишком туго натянутые струны гитары.

– Что надо сказать, чтобы я перестал? – Слова исходили не от него, хотя его рот и двигался. Он был подобием куклы чревовещателя. Кто-то говорил через него, виртуозно имитируя голос. – Что надо сказать?

Перед глазами Мор начало сгущаться черное облако. Она теряла сознание. Она чувствовала, как глаза вылезают из орбит, она не хотела быть в этой комнате, в этом мире.

– Говори!

Он ослабил хватку лишь настолько, чтобы дать Мор сделать мучительный глоток воздуха.

– Что надо сказать, чтобы он перестал?

Он?

– Сучка, ты сдохнуть хочешь? – это был уже не его голос, а другой – низкий, нечеловеческий. – Говори!

– Я – пустое место! – с трудом сумела выдавить Мор.

– Повтори!

– Я – пустое место! Я – говна кусок! А ты – бог! Я тебя недостойна! Я – пустое место!

Руки отпустили ее шею.

Мор открыла глаза.

Он пропал.

Она упала на постель. Рука метнулась к глазу. Перелома не было. Отека тоже.

Мор вскочила на ноги, бросилась к богато украшенному овальному зеркалу на стене. Стала судорожно искать на лице хоть какие-то следы повреждений. Ничего. Она была цела. Все было хорошо.

Она повернулась в профиль, изучая свое отражение.

У кровати, склонив голову набок, стояла женщина, серые глаза пристально смотрели на Мор из-под распущенных черных волос.

Мор развернулась.

Но у кровати уже никого не было.

Она огляделась вокруг. Комната была пуста. На полу валялась бутылка из-под виски – неразбитая!

Мор почувствовала, что ноги у нее подгибаются. Она еле успела добраться до кровати.

Мор схватила подушку, прижала к груди. И начала плакать.

Она была одна. Совершенно одна.

Мало-помалу слезы иссякли. Глаза закрылись. Мор погрузилась в сон, словно ничего и не произошло.

Что-то двинулось в изножье его кровати.

Себастьяна вытянули из пропасти, такой темной и глубокой, что казалось, он будет лететь вниз, вниз, вниз вечно… и на его мольбу о конце падения не ответит никто и никогда.

Он открыл глаза. Проникавший сквозь окно лунный свет освещал комнату ровно настолько, чтобы Себастьян мог ощутить ее размеры и удостовериться, что он больше не узник бесконечной пустоты.

Но в комнате кто-то был, кто-то стоял в тени, за пределами лунного луча, в нескольких футах от изножья кровати. Себастьян слышал его дыхание. Частое, хриплое.

Он вжался в подушку, глядя в темноту, ожидая, когда пришелец шевельнется.

«Это не человек, – строго сказал он себе. – Это просто тень. Ты заставляешь себя видеть то, чего нет».

Моргнул, чтобы усталые глаза на сухом осеннем воздухе не пересохли совсем.

Человек-тень начал обретать объем. Из темноты проступили его черты.

Бледное лицо. Губы, изогнутые в улыбке. Широко раскрытые неподвижные глаза.

Женщина.

Себастьян задохнулся от страха. Сердце изо всей силы заколотилось в груди.

Но когда он моргнул снова, видение изменилось.

Темная фигура выросла. Приобрела очертания широкоплечего мужчины.

Себастьян приподнялся в постели, резьба изголовья впилась в спину. Он прищурился, пытаясь вглядеться в темноту, понять, кто – или что – стоит перед ним.

Темная фигура двинулась вперед, шагнула неловко, словно с огромным усилием. В мертвенно-бледном сиянии луны стали видны загорелая кожа, копна густых каштановых волос и ласковые карие глаза.

Себастьян не сразу поверил в реальность происходящего. Что-то в глубине сознания настаивало: этого не может быть, это наваждение.

Однако вот же оно, прямо перед ним. Если оно протянет руку, то дотронется до него.

«Он, – поправил себя Себастьян. – Он стоит передо мной. Ричард».

– Себастьян, – тихо сказал человек.