Ким

Часа через два они сели в вагон и проспали всю жаркую половину дня. Камбох забросал Кима десятью тысячами вопросов относительно странствий и дел ламы и получил несколько замечательных ответов. Киму было приятно сидеть в вагоне, смотреть на равнинный ландшафт Северо-запада и разговаривать с постоянно меняющимися попутчиками. По сей день проездные билеты и пробивание их контролерами воспринимаются деревенскими индийцами как бессмысленное угнетение. Люди не понимают, почему, после того как они заплатили за клочок волшебной бумаги, какие-то незнакомцы пробивают в этом талисмане большие дыры. Отсюда долгие и ожесточенные споры между пассажирами и контролерами-евразиями. Ким присутствовал при двух-трех таких перепалках и давал серьезные советы с целью внести путаницу и выставить напоказ свою мудрость перед ламой и восхищенным камбохом. Но на пути в Сомну судьба послала ему предмет для размышлений. Когда поезд уже трогался, в отделение вагона ввалился невзрачный худой человек – махрат, насколько Ким мог судить по тому, как была повязана его тугая чалма. Лицо его было порезано, кисейное верхнее платье изорвано в клочья и одна нога забинтована. Он рассказал, что деревенская телега опрокинулась и чуть не убила его, когда он ехал в Дели, где живет его сын. Ким внимательно наблюдал за ним. Если, как он утверждал, его волокло по земле, то на коже его были бы ссадины от гравия. Но все его ранения были похожи на порезы, и простое падение с телеги не могло привести человека в такое ужасное состояние. Когда он дрожащими пальцами завязывал разорванное платье у шеи, на ней оказался амулет, который называется «придающий мужество». Правда, амулеты – вещь обыкновенная, но их нечасто нанизывают на плетеную медную проволоку, и еще реже встречаются амулеты с черной эмалью по серебру. Кроме камбоха и ламы в отделении никого не было и, к счастью, вагон был старого типа, с толстыми перегородками. Ким сделал вид, что почесывает себе грудь, и таким образом показал свой собственный амулет. Увидев его, махрат переменился в лице и передвинул свой амулет на груди, чтобы он был хорошо виден.

– Да, – продолжал он, обращаясь к камбоху, – я торопился, а лошадью правил негодный ублюдок, телега попала колесом в канаву, промытую водой, и, не говоря об ушибах, пропало целое блюдо таркиана. В тот день я не был Сыном Талисмана54.

– Великая потеря, – сказал камбох, теряя интерес к разговору. Жизнь в Бенаресе сделала его подозрительным.

– А кто стряпал его? – спросил Ким.

– Женщина, – махрат поднял глаза.

– Но все женщины умеют стряпать таркиан, – сказал камбох.

– Насколько мне известно, это хорошая кари, – подтвердил махрат.

– И дешевая, – подхватил Ким. – Но как насчет касты?

– О, нет каст, когда люди идут… искать таркиан, – ответил махрат, делая условленную паузу. – Кому ты служишь?

– Вот этому святому человеку, – Ким показал пальцем на счастливого дремлющего ламу, который вздрогнул и проснулся, услышав столь любимое им слово.

– Ах, он был послан небом на помощь мне. Его зовут Другом Всего Мира. И еще зовут Другом Звезд. Он стал врачом, ибо пришло время его. Велика его мудрость.

– А также Сыном Талисмана, – едва слышно проговорил Ким, в то время как камбох поспешил заняться трубкой, опасаясь, как бы махрат не стал просить милостыни.

– Это кто такой? – обеспокоенно спросил махрат, скосив глаза.

– Я… мы вылечили его ребенка; он в большом долгу перед нами. Сядь у окна, человек из Джаландхара. Это больной.

– Вот еще. У меня нет желания вступать в разговоры с первым встречным бродягой. У меня уши не длинные. Я не баба – охотница подслушивать тайны. – Джат неуклюже передвинулся в дальний угол.

– А ты разве врач? Я на десять миль погрузился в бедствия, – воскликнул махрат, поддерживая выдумку Кима.

– Человек весь порезан и поранен. Я буду его лечить, – ответил Ким. – Никто не становится между твоим младенцем и мною.

– Я пристыжен, – сказал камбох с кротостью. – Я в долгу у тебя за жизнь моего сына. Ты – чудотворец. Я знаю это.

– Покажи мне порезы, – Ким склонился над шеей махрата, и сердце его билось так, что он чуть не задохнулся, ибо тут была Большая Игра, связанная с местью. – Теперь поскорее рассказывай, брат, пока я буду читать заклинания.