Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Поп советует терпеть и молиться. Но высшие силы то ли слушают мольбы бесплодной молодухи вполуха, то ли понимают слишком буквально. Стоит Варваре обратиться к знахарке, как ее изнасилует и обрюхатит приблудная шелупонь. Стоит отправиться на богомолье, как утешит в кустах приблудный душегуб (Максим Аверин).

Этот фильм, невнятно обрывающийся в 1914 году, безусловно советский и по качеству, и по морали: только советская власть покончит с этим даже не средневековьем, а первобытно-общинным строем.

Действие второго фильма начинается в 1919-м. Намыкавшаяся без мужа Варвара возвращается с дочкой на хутор в разгар продразверстки, столь же лютой, как дореволюционный бытовой беспредел. Она уже научилась не сопротивляться насильникам и держать наготове самогонку для очередной «краснопузой» банды. Но и это не поможет: мстя повстанцам, красные расстреляют в числе заложников ее единственную любовь – Давида Лукича (Алексей Серебряков).

Второй фильм не только торопливее, чем первый, но и столь же безусловно антисоветский, сколь первый – советский. Даже эмигрантский в своей манихейской запальчивости. Ведь в 1920-1930-х советское искусство было гораздо объективнее и беспощаднее во взгляде на гражданскую бойню: в «России, кровью умытой», «Тихом Доне», «Хождении по мукам» в жестокости не уступают друг другу все участники войны. А эмигранты продолжали свою – уже воображаемую – войну с красными.

Смирнов объединил оба фильма образом града Китежа. В первой части о Китеже только говорят: ну понятно, легенда утешает в атмосфере деревенского скотства. В финале потоки воды буквально захлестывают экран после всех реквизиций и расстрелов – и все уходит под воду…

А что конкретно уходит? «Россия, которую мы потеряли»? Если она была такой, как в первой части, то туда ей и дорога. Если потоп – символ большевизма, то не поздно ли он приключился, в 1921-м? Сквозной образ Китежа компенсирует немыслимый пятилетний перерыв в действии, поглотивший Первую мировую и революцию. По фильму ведь как выходит? До революции мужики друг друга охаживали топорами, после революции взялись за пулеметы. А пулеметы откуда? Да с войны принесли: великая катастрофа случилась в 1914-м, когда мужикам дали оружие и послали убивать и умирать без видимых причин. Тут и без большевиков озвереешь напрочь.

Но есть еще и третий, не менее увлекательный, фильм в фильме: благодарственные титры, придающие картине характер государева дела или частно-государственного партнерства: куда там Михалкову. Благодарности церковным иерархам, бывшему заместителю главкома сухопутных войск и главе администрации Тамбовской области – это понятно, без их помощи съемки массовых сцен невозможны. Но еще до премьеры режиссер обещал поблагодарить Владислава Суркова, Виктора Вексельберга, Альфреда Коха и Романа Абрамовича. Затем прибавилось еще восемь имен, включая Анатолия Чубайса, Леонида Гозмана, Анатолия Сердюкова и Владимира Якунина.

С одной стороны, не все ли равно, кто дает деньги на хорошее дело? С другой – налицо идеологическое единство тех, кого благодарят. Все они так или иначе неолибералы в экономике и правые в политике. То есть у них общий враг – не важно, реальный, воображаемый или, предположим, выдуманный Сурковым, чтобы убедить элиты в безальтернативности существующего строя. Этот враг – вековечное быдло, которому нельзя давать волю (первая часть фильма), и в широком смысле слова красные (вторая часть). Смирнов декларирует свой антикоммунизм. Его фильм кажется чиновникам и бизнесменам, идентифицирующим себя с белыми, сокрушительным аргументом в споре с красными. Хотя спор этот происходит лишь в их головах, а не в реальности. Хотя гражданская война ни в коем случае не может быть предметом актуальных споров, а лишь подменяет эти споры детской игрой в Чапаева и Колчака.

Но полагаю, что столь массированную поддержку фильм получил из-за одной частности.

Один из самых мифологизированных в антикоммунистическом сознании эпизодов гражданской войны – антоновский мятеж на Тамбовщине в августе 1920 – июле 1922 года. Он стал символом красных зверств не столько из-за расстрела полутора тысяч повстанцев и заложников и создания концлагерей (нормальная антипартизанская тактика), сколько из-за публикации приказов об использовании химических снарядов против повстанцев. Не важно, что снаряды, доставленные в район боевых действий, частично оказались непригодными, а частично куда-то пропали. Что использовались они два раза в болотистой местности, а сами антоновцы не заметили, что их «травят газами».

Важно то, что Смирнов много раз говорил, что снимает фильм о Тамбовском восстании. Что в ночь с 23 на 24 декабря 1987 года, когда режиссер почуял конец цензуры, его осенило и он записал: непременно снять фильм о Тамбовском восстании. И в рецензиях повторяется одно и то же – фильм о Тамбовском восстании. Понятно, что государственным и деловым людям вчитываться в сценарий недосуг. Им достаточно того, что фильм – о Тамбовском восстании, они сразу вспоминают химические атаки (которых в фильме, к счастью, нет), ну и так далее.