Кино. Потоки. «Здесь будут странствовать глаза…»

Географическое воображение – мужеское по своей природе и происхождению, что дает привилегии и предоставляет мужчинам место для самовыражения и навязывания себя в своем сопоставительном окружении. Напротив, женщины «не часто жестикулируют и шагают, растягиваются и толкаются до предела своих физических возможностей»[167]. Одно из объяснений этого ограниченного чувства пространственности связано с повышенным осознанием женщинами воплощения, связанным с ощущением того, что они являются объектом чужих (потенциально оценивающих) взглядов, что создает и укрепляет представление о том, что пространство не принадлежит им. По этой причине женщины редко претендуют на пространство или контролируют его, а скорее захвачены и ограничены им.

Новую панораму гендерной (феминистической) художественной геоисториософии поверх собственно гендера развернул Максимилиан Волошин в стихотворении-сценарии «Европа».

Пойми, земли меняющийся вид,
Материков живые очертанья,
Их органы, их формы, их названья
Водами океана рождены.
И вот она, подобная кораллу,
Приросшая к Кавказу и к Уралу,
Земля морей и полуостровов…
Здесь вздутая, там сдавленная узко,
В парче лесов и в панцире хребтов,
Жемчужница огромного моллюска,
Атлантикой рожденная из пен,
Опаснейшая из морских сирен.
Страстей ее горючие сплетенья
Мерцают звездами на токах вод,
Извилистых и сложных, как растенья.
Она водами дышит и живет.
Ее провидели в лучистой сфере
Блудницею, сидящею на звере,
На водах многих, с чашею в руке,
И девушкой, лежащей на быке.
Полярным льдам уста ее открыты,
У пояса, среди сапфирных влаг,
Как пчельный рой у чресел Афродиты,
Раскинул острова Архипелаг.
Сюда ведут страстных желаний тропы,
Здесь матерние органы Европы.
Здесь, жгучее дрожанье затая,
В глубоких влучинах укрытая стихия,
Чувствилище и похотник ее,
Безумила народы Византия.
И здесь как муж поял ее Ислам:
Воль Азии вершитель и предстатель,
Сквозь бычий ход Махмут завоеватель
Проник к ее заветным берегам.
И зачала, и понесла во чреве
Русь – третий Рим – слепой и страстный плод —
Да зачатое в ярости и в гневе
Собой Восток и Запад сопряжет.
Но, роковым охвачен нетерпеньем,
Все исказил неистовый хирург,
Что кесаревым вылущил сеченьем
Незрелый плод славянства – Петербург.

Согласно Дорин Мэсси (1984), уникальность места можно понимать как выражение особого сочетания социальных отношений, простирающихся далеко за пределы этого места. Места можно понимать с точки зрения «комбинации их последовательности ролей в ряду более широких, национальных и международных, пространственных разделений труда»[168]. Эта интерпретация концептуализирует социальные отношения, места и их взаимосвязи как слои, отложенные один поверх другого, и из-за параллелей с тем, как откладываются осадочные породы, ее часто называют «геологической метафорой».

В связи с этим позволю также привести основанное на эффектно провальной в своей визуальной (вследствие чего и буквальной) неточности акустики ради «геологической метафоре» стихотворение Владимира Микушевича «Климат».