Читаем Киноантропология XX/20 полностью

Герой рассказа «Пещера», немолодой музыкант Мартин Мартинович (из поляков, наверное), голодая и замерзая, жив только заботой о любимом существе рядом, беспомощном, как ребёнок, о жене. В свои именины она мечтает и просит только об одном – растопить печку, чтобы в последний раз согреться. Ради неё музыкант совершает поступок, недопустимый для человека его круга, воспитания и веры,– крадёт несколько поленьев у соседа. Он готов завтра понести наказание, когда домовой комитет соберётся на общественный суд. И он спокоен, сжимая в руке синюю скляночку с ядом. Мастерски и с трудом скрываемой антипатией к эгоистической животной женской природе Замятиным написана сцена, когда жена выпрашивает у него яд, дозу на одного. Она для себя ищет лёгкой, мгновенной смерти и не думает о том, что его ждёт унижение, а, возможно, по законам военного времени, и расстрел. Мартин Мартинович приносит ещё одну, последнюю, жертву, отдавая склянку с ядом.

Сценарий, написанный Замятиным, естественно, был отклонён и отдан на переделку в хорошие руки – Борису Леонидову, с которым Эрмлер охотно и успешно сотрудничал. Из-под его пера вышла другая история с оптимистической развязкой, новыми персонажами, иными мотивировками поступков и переживаний. Она получила названия «Дом в сугробах» и «Дом в разрезе». В подвале дома обитают пролетарии, выше интеллигенция и наверху – спекулянт, наверное, торговец в прошлом. Оборотистый, хозяйственный, правда, жадный и бессердечный сосед, у которого и вода течёт, и дрова заготовлены, и ужин на столе из «Пещеры» в фильме превратился в классового врага, знакомого бывшему чекисту Эрмлеру. Для авторов социальная вертикаль, конечно, иная: пролетарии поднимутся наверх социальной лестницы, трудовая интеллигенция, пришедшая на службу революции, займет подобающее «прослойке» место, а «нетрудовой элемент» будет уничтожен. В фильме звучат милые сердцу Эрмлера мелодраматические мотивы. Появились дети – сын и дочь рабочего, когда-то бродившего по дворам с шарманкой и попугаем. Отец ушел на фронт воевать с Юденичем, шарманка пропала, а попугаю ещё предстоит роль жертвенной курицы, сваренной музыкантом для жены. Так, он ещё раз (в фильме) нарушит заповедь «не укради». И девочка, понимая, что обгладывает косточки своего любимца, будет жадно есть, глотая слёзы. Об этой сцене, не сохранившейся до наших дней, писали многие. В. Б. Шкловский очень сердито: «Один попугай в супе чего стоит!»

Верность глубокому драматизму литературного первоисточника сохранил на экране исполнитель роли музыканта (в фильме у него нет имени) Фёдор Никитин. Он сам считал, что это его лучшая кинороль. Немолодой музыкант не по возрасту, а по судьбе, строю личности был ему очень близок. У таких глаза с годами не стареют и возрастной грим, положенный умелой рукой Антона Анджана, только подчёркивал это. Авторы заставили своего героя тревожиться не только о судьбе жены, но и о судьбе культуры, музыки, своей профессии. Для этого достаточно было вслед за одним из крупных планов горестно задумавшегося героя вклеить надпись: «Разве моя музыка нужна кому-нибудь?» Или вслед за кадром, где музыкант читает на улице афишу «Грандиозный митинг-концерт с участием Шаляпина», дать другую: «Великий артист заблуждается». Но это не могло отнять у исполнителя силы и глубины духовной жизни в образе, богатства лучших человеческих чувств любви, сочувствия, тоски, стыда. Лиризм, психологизм, одухотворенность, артистизм – такой богатой палитрой пользовался актёр. И точно Бог из машины, появлялся отец соседских ребятишек, вернувшийся с фронта, чтобы решить судьбу героя. Он чувствовал и говорил как настоящий хозяин новой жизни: «Мобилезнём! Побренчишь, паёк дадим, дровишек». В финале музыкант вдохновенно дирижировал оркестром – мелодия его отдельной судьбы вливалась и растворялась в общей судьбе. Тогда Эрмлер верил в спасение приходящее, когда «каплей льёшься с массами». Замятин не верил в это, о чём нет лучшего свидетельства, чем его роман-утопия «Мы». Эрмлер, похоже, стеснялся фильма «Дом в сугробах»: редко вспоминал, писал, что «снял не по зову сердца… понравилась возможность показать минувшее». Может быть, смущала лёгкая, очень лёгкая тень Замятина, скользящая по фильму, писателя, о котором «Литературная энциклопедия» писала: «В рассказах «Пещера» и «Нечестивые рассказы» рисует картину, совершенно искажающую советскую действительность. В опубликованном за границей романе «Мы» Замятин злобно клевещет на советскую страну».

Перейти на страницу:

Все книги серии Кино моей Родины

Киноантропология XX/20
Киноантропология XX/20

Книга авторитетного историка отечественного кино И.Н. Гращенковой – первое исследование того направления киноискусства 20-х годов, которое оставалось в тени историко-революционных шедевров, сотворивших миф об Октябрьской революции 1917 года. А сегодня именно «второе кино» о быте, нравах, личных отношениях, повседневности первого постреволюционного десятилетия обнажает истинное лицо Революции как подлинной антропологической катастрофы. Документальные, игровые, анимационные фильмы 20-х годов, судьбы кинематографистов, забытые имена и лица, авторские размышления о человеке и эпохе – содержание этой книги.Текст иллюстрирован редкими фотографиями (в том числе, единственными сохранившимися) из фондов Госфильмофонда РФ, Библиотеки по киноискусству им. С. Эйзенштейна, Музея кино, Библиотеки по искусству, из семейных архивов. Книга адресована и специалистам, и читателям, интересующимся искусством и культурой роковой эпохи отечественной истории.

Ирина Николаевна Гращенкова

Кино

Похожие книги

Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми
Супербоги. Как герои в масках, удивительные мутанты и бог Солнца из Смолвиля учат нас быть людьми

Супермен, Бэтмен, Чудо-Женщина, Железный Человек, Люди Икс – кто ж их не знает? Супергерои давно и прочно поселились на кино- и телеэкране, в наших видеоиграх и в наших грезах. Но что именно они пытаются нам сказать? Грант Моррисон, один из классиков современного графического романа («Бэтмен: Лечебница Аркхем», «НАС3», «Все звезды. Супермен»), видит в супергероях мощные архетипы, при помощи которых человек сам себе объясняет, что было с нами в прошлом, и что предстоит в будущем, и что это вообще такое – быть человеком. Историю жанра Моррисон знает как никто другой, причем изнутри; рассказывая ее с неослабной страстью, от азов до новейших киновоплощений, он предлагает нам первое глубокое исследование великого современного мифа – мифа о супергерое.«Подробнейший и глубоко личный рассказ об истории комиксов – от одного из умнейших и знаменитейших мастеров жанра» (Financial Times).Книга содержит нецензурную брань.

Грант Моррисон

Кино
Сценарий сериала. Как написать историю, достойную Нетфликса
Сценарий сериала. Как написать историю, достойную Нетфликса

Эра телевидения прошла. Теперь балом правят онлайн-сервисы. Не нужно больше ждать у экрана в назначенный час, смотреть любимое шоу можно круглосуточно в любое время, в любом месте. Netflix, НВО, Apple+, Amazon Prime, ShowTime, Hulu – вот кто теперь задает правила. Но из-за такой роскоши, как онлайн-кинотеатр, зритель стал избалованным. Его больше не удивить сериалом «Сопрано», ему нужно что-то новое. И перед сценаристами встали новые вопросы: Как написать захватывающий пилот? Каким должен быть герой, чтобы стать культовым? Как растянуть историю на несколько сезонов и не потерять интригу?Эта книга не ограничивается анализом того, почему хорошие программы хорошо работают. Эта книга – подробный курс по созданию развлекательного контента, не только соответствующего стандартам современной аудитории, но и превосходящего их ожидания.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Нил Ландау

Кино / Театр