Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

О. Преображенская (режиссер) подошла к своей задаче с большой простотой: никаких трюков и эффектов в ее постановке нет; сюжет самый несложный: богатый крестьянин Широков женит своего сына Ивана на бедной сиротке Анне; в спокойном ритме проходят сцены смотрин, свадьбы, деревенского праздника; широкие поля, на которых волнуется безбрежное море хлеба; размытая ухабистая дорога, осененная молодой листвой деревьев, пухлые весенние облака высоко в небе. Наступает война – резко обрывается мирное течение полевых работ; быстрее смена эпизодов. Иван уходит на войну – в тучах пыли исчезают телеги с новобранцами. Деревенская скорбь так же пристойна и благолепна, как и деревенское веселье. Режиссер выдерживает строгость тона, сдержанность и стыдливость в проявлении чувств. Любовь Анны и Ивана показана в немногих скупых жестах, в выражении глаз. Ни любовных сцен, ни мелодраматических положений. Старик Широков в отсутствие сына живет со снохой. «Муку» Анны мы чувствуем все с большим напряжением, хотя она и не проявляется во внешних условных знаках горя, отчаяния, тоски. Анна не ломает рук, не извивается от боли, не закатывает глаз, как на ее месте «сыграла» бы какая-нибудь «ведетта». Она работает, нянчит ребенка, прижитого от свекра, хозяйничает. Но нельзя забыть ее застывшего лица, тусклого взгляда и автоматических движений. Наконец, Иван возвращается. Немая сцена свидания неверной жены с мужем у колыбели младенца. Самое напряженное место фильма и самое взволнованное и действенное лишено обычной в кинематографической технике суеты и суматохи. Иван отталкивает Анну – она бросается в реку. Никто ее не спасает, и, как это ни странно, добродетель не торжествует. Декорации Колупаева обрамляют замысел режиссера: никакой экзотики и русского Востока – все просто и правдиво. Фотографии Кузнецова, несмотря на посредственные пленки, отличаются удивительной четкостью и графичностью. Картина колосящегося поля, снимки фигур на первом плане, суета народного гуляния под качелями сделаны большим мастером[432].

Печатается по: Последние новости (Париж). 1928. 17 мая.

Константин Мочульский «ДОМ НА ТРУБНОЙ»

На днях на закрытом просмотре был показан новый советский фильм «Дом на Трубной» (постановка Барнета). Агитационное содержание его настолько примитивно (фильм доказывает, что домашней прислуге надо записываться в профсоюзы), настолько не соответствует затраченным средствам, что производит даже впечатление камуфляжа. Просто придали картине «идеологии», чтобы иметь возможность показать советскому зрителю картину нравов.

А картина получилась действительно изумительная. Приезжающая из деревни в Москву Параня Питунова (ее чудесно играет Марецкая) поступает одной прислугой к парикмахеру Голикову (Фогель), который берет ее только потому, что она не состоит в профсоюзе. Голиков и его жена измываются над Параней, пока к ужасу своему не узнают, что Питунова избрана членом Московского совета от домашней прислуги. Паране готовится торжественная встреча, весь дом на Трубной готовится к этому событию. Тем временем выясняется, что жильцы дома на Трубной стали жертвой ошибки, избрана однофамилица Питуновой. Бедную Параню позорно изгоняют, и на помощь ей приходит профсоюз.

Но дело не в сюжете. Разыгранный в комедийных тонах, фильм показывает нам современную Москву, какой мы ее еще никогда не видели. Каждый актер – тип. Дом на Трубной, все его жильцы, парикмахер, его жена, рабочий клуб, любительский спектакль на клубной сцене, Параня в большом городе, советский шофер, советский автомобиль – все это сделано изумительно. Такой фильм для московского жителя – свой, родной. Для нас – при всей его веселости и легкости – он незабываемая картина современной Москвы.

И еще одно. С первых же кадров на экране вы сразу же видите, что это фильм – русский, резко отличный от американского и от немецкого. И суть – не в оригинальных и свежих приемах, а во всем его построении. Пустячная картина нравов местами захватывает зрителя блеском монтажа и постановки.

Печатается по: Последние новости (Париж). 1928. 20 сент. Подп.: К.

Сергей Волконский «БУРЯ НАД АЗИЕЙ»

Зала «Диамант» показала большой советский фильм[433]. После первых заглавных проекций на экране появилось французское «дозволено цензурой», и даже с номером разрешительной бумаги. Публика приветствовала эту предусмотрительность.