Киноповести

— Нехорошо, браток… Мы ведь на тебя смотрели — как Востриков? Ты говорил, мы добьемся земли, мы то, мы другое… И вдруг отстал, совсем отстал от людей…

— Да, земляк, ты правду говоришь… сам себя я не узнаю… думаю вот пойти к ней последний раз поглядеть, может быть, очнусь…

Играет гармонь.

Задумались люди.

И вдруг резко оборвал Николай мелодию… и как врежет плясовую…

Один за другим заулыбались люди. Заулыбались, стряхнули грусть.

А гармонь забирает все сильней и сильней. Кто-то притопнул ногой, двинул плечом.

Но Николай снова оборвал мелодию и заиграл кадриль…

— Вот он, Колька, — говорит, улыбаясь, соседу Силыч, — другого такого гармониста в России нет…

— Пожалуй, верно. Я таких мастеров не слыхал.

Два солдата, взявшись за руки, вдруг пускаются в пляс. Один за даму, другой за кавалера. А через мгновение во дворе завода — импровизированный бал. Танцуют все — солдаты и рабочие, парни с «русалками», а кому не досталась дама — те друг с дружкой.

Павел Иванович кружится с маленькой Фросей… Никто не устоял.

Только Семен стоит в стороне. Покуривая папироску, он улыбается, глядя на неожиданно разгоревшийся бал.

Нюша отхватывает с Силычем залихватскую кадриль…

С удивлением заглядывают в ворота прохожие — что случилось на заводе Вольфа?

А во дворе смех, веселые возгласы…

Откалывает среди бела дня рабочий люд кадриль…

В дверях конторы стоят сам господин Вольф и его управляющий.

— Россия сошла с ума…

— И не попросишь их отсюда… — откликается управляющий, немец со вздернутыми под глаза стрелками усов.

— Кто мне объяснит — хозяин я или не хозяин… — говорит господин Вольф.

А кадриль все быстрее, круче, звонче…

И Николай, кажется, счастливей всех…

…Вечер. В гостиной Бороздиных открыты окна. Летний ветер колеблет прозрачные гардины, то вдруг вынося их, как флаги, за окна, то возвращая в комнату.

На маленьких столиках — вино, рюмки, хрустальные вазы с фруктами.

Гости расположились группами в разных концах комнаты.

Одни молча слушают Ирину, играющую на рояле, другие тихо беседуют.

Рядом с Ириной облокотился на рояль с рюмкой вина в руке барон Унгер. Он шепотом говорит:

— Я жду, Ирина Александровна…

Ирина продолжает играть.

Не поворачивая к нему головы, она тихо отвечает:

— С ума сошли… нашли время и место.

— Вы сами виноваты. Я неделю добиваюсь разговора. Вы избегаете меня.

— Странно… Делать предложение замужней женщине.

— Поймите. Все сорвано с мест. Ваш муж либо убит, либо сбежал за границу. Вы мне необходимы. И я вам тоже. Ведь я знаю, за этой неприступностью, за вашими насмешками — просто потерянная, несчастная женщина. Без дома, без положения, без защиты… Я многого не могу сказать сейчас. Не имею права. Но, поверьте, вы будете одной из первых женщин России. Я сделаю вас счастливой… Знаете, я никогда в жизни ни у кого ни о чем не просил…

— Вы мне ни разу не сказали о своих чувствах… — говорит, продолжая играть, Ирина. — Будто речь идет о биржевой сделке.

— Я не умею говорить сентиментальные слова. Они мне кажутся фальшивыми. Я думаю, единая мерка чувств — поступки человека… Знайте только, что вы свяжете жизнь с человеком, который ведет большую игру, и — я буду честен до конца — вы мне нужны не только потому, что я к вам отношусь определенным образом, вы мне нужны и для этой большой игры… мне нужна вот такая красивая светская женщина, готовая на все.

— Вы считаете меня готовой на все?

— Разговор начистоту. Я о вас знаю больше, чем вы думаете. Ставка в нашей игре — Россия, спасение России. Вы истинно русская патриотка. Вы из тех русских женщин, которые способны пожертвовать собой ради спасения родины…

— Слушайте, вы меня принимаете за другого человека…

— Очевидно, я знаю вас больше, чем вы сами. Нам завтра же нужно начинать действовать. Нас немного, но мы знаем, чего хотим, и каждый из нас стоит тысячи. Ваш брат Сергей тоже с нами…

— Что же вы собираетесь делать, если не секрет?

— Секрет, конечно. Но вы имеете право его знать. Прежде всего мы освободим царскую семью и увезем ее за границу. России нужно знамя для борьбы, и этим знаменем будет царь… Ну… ваше слово…

— Да… — тихо отвечает Ирина.

Последний аккорд… Аплодисменты.

Гости окружают Ирину.

В гостиную входит горничная.

— Барыня Ирина Александровна, вас опять спрашивает тот солдат… Я ему давеча сказывала…

— Ну что это, право? — с усмешкой говорит Ирина. — Пусть идет! Скажите, меня нет дома.

— А… знаменитый солдат Ирины Александровны, товарищ Лориган.

— Говорят, он не отходит от вашего дома!

— Как это трогательно — простой солдат…

— Гнать его в шею. Хватит. Побаловались демократизмом. Эти «товарищи» скоро сядут нам на голову.

— Господа, — говорит барон, — а почему бы нам не развлечься? Давайте, господа, оставим его наедине с Ириной Александровной и послушаем из маленькой гостиной, как дитя народа объясняется в любви. А?

— Странная идея.

— Нет, это мысль! Давайте, правда…

— Ирина Александровна, соглашайтесь.

— Мне совсем не хочется обижать этого человека…

Барон говорит горничной:

— Скажи, барыня просит. Идемте, господа, идемте…

Все выходят в соседнюю комнату.

Ирина снова садится за рояль.

Входит Семен.